Дорога словно по волшебству всплыла в памяти. Коридор, лестница, открытая галерея с мраморными статуями, снова лестница и снова коридор, узкий и холодный. Перед нужной дверью обнаружилась кучка парней и девушек.
— Откроешь хранилище, велишь студентам взять наборы для возгонки. Проследишь. Мистер Обли, о котором упоминал профессор, это едва не отчисленный с первого курса алхимик. Едва не отчисленный благодаря как раз доктору Норвуду. Он не выносит безалаберного отношения к его предметам. Вон, смотри, тот растрепанный, в перекошенной мантии.
Передо мной расступились, но из-за спины кто-то окликнул масляным голосом:
— Добрый день, мисс Блер. Хорошая погода сегодня, правда?
— Мистер Эпплстоун, — пояснила Шарлотта. — Любит заигрывать. Ничего серьезного, не обращай внимания.
— Если вам, мистер Эпплстоун, больше хочется на пляж, чем на практикум, не смею задерживать, — я приложила к замку брелок и первой вошла в открывшуюся дверь.
Да-а, мрачненько. Столы со штативами, живо напомнившими школьный кабинет химии. Три раковины у самых дверей. В дальнем конце аудитории — преподавательский стол и стеклянный шкаф, полный пробирок, колб и какой-то еще химической посуды, названия которой я не знала. Рядом дверь с табличкой «Хранилище №4». И холодно. Студенты не спешили окунаться в эту атмосферу, и я, обернувшись, слегка повысила голос:
— Что стоим, кого ждем? Заходим. У вас практикум по возгонке. Где брать все необходимое, сами знаете.
Прислонилась к преподавательскому столу, наблюдая за ленивым копошением студиозусов. Те не обращали на меня никакого внимания: перешучивались, обсуждали вчерашнюю вечеринку и завтрашний футбольный матч между алхимиками и целителями, гадали, даст ли «этот зверь Норвуд» проверочную или сразу начнет с «лабы». Только Эпплстоун косился и, проходя к «Хранилищу №4», почему-то подмигнул. Странные у него заигрывания. Интересно, в какой мере Шарлотта их поощряла?
Мысль меня отвлекла, и внезапный грохот заставил подпрыгнуть на месте. Причину шума я увидела сразу: долговязый растрепа в перекошенной мантии торчал посреди лаборатории, растерянно обозревая валявшийся у его ног котел, осколки чего-то стеклянного и рассыпавшиеся… что? ломтики фруктов? Кажется, я чего-то крупно не понимаю!
Остальные среагировали так, будто наблюдали такое едва ли не каждый день. Большинство даже не повернулись в его сторону.
— Обли! — воскликнула рыжая девчонка неподалеку от меня. — Я из-за тебя воду пролила!
— Радуйся, что сегодня у нас нет ничего ядовитого! — парень за соседним столом вздохнул и взмахом кисти смел в кучку осколки стекла, фрукты, разорванную бумажную упаковку и откуда-то взявшегося дохлого паука. Следующий взмах отправил все это в мусорное ведро, стоявшее у входа возле раковин.
— Но там больше нет готовых наборов, — пробормотал этот растяпа. — Элли, можно я снова с тобой в паре поработаю?
— Стив, опя-ать! — простонала девица, занимавшая стол рядом с ним — видимо, та самая Элли. — Может, хоть отсядешь подальше, а? Я скоро поседею от твоих выкрутасов.
— Аппарат для возгонки пусть возьмет на стеллаже слева, на нижней полке, — подсказала мне Шарлотта. — А корзина с яблоками — в холодильном шкафу. Там, в кладовке.
Чувствуя себя бестолковым актером, полагающимся на суфлера, я озвучила все это мистеру Обли. Добавив от себя:
— Надеюсь, вы способны совершить этот дополнительный рейс без происшествий? Хватит на сегодня. У вас, — посмотрела на часы, — три минуты. Остальные, по местам.
— У нас еще три минуты, — бархатно проворковал Эпплстоун почти у меня над ухом. Прошел мимо, крепко прижимая к груди свой котел, задел плечом, извинился с преувеличенной любезностью и спросил: — А может, сходим на пляж вместе, мисс Блер?
— Не раньше, чем вас перестанет шатать на каждом шаге, мистер Эпплстоун. Или вы решили, что мистера Обли мало нам всем для остроты ощущений? Пройдите на свое место и готовьтесь к занятию.
Любитель пляжей и, видимо, сисек, изумился. Кажется, я снова вела себя не так, как следовало вести Шарлотте.
— Мистер Эпплстоун, не будете ли вы так любезны сесть на место и принести пользу нашей уважаемой Академии — хотя бы слегка напрячь мозг, а не то, что обычно вам его заменяет? — вкрадчивый, с бархатными интонациями голос абсолютно не сочетался с обычным профессорским «не маячьте». Но на студентов подействовал не хуже предупредительной очереди над головами из чего-нибудь очень скорострельного и очень смертоносного.