А вот меня — напугало. Воскресенье — это будет мой, наш, шестой день. Почему-то упорно кажется, что последний, когда реально еще можно чего-то добиться и что-то сделать. Седьмой — это уже черта, подведение итогов.
Ну, спасибо, Маскелайн! Мало того что самой настоящей подлостью вынудила Норвуда здесь работать, так еще и в выходные работой грузит. Может, потратить часть оставшегося времени на то, чтобы устроить директрисе какой-нибудь пакостный «прощальный подарок»? Как, например, здесь относятся к разоблачительным статьям в прессе? Дома я бы легко разожгла преотличный горячий скандал даже не на всем имеющемся материале, а только на том, который легко доказать, не роясь в чужой личной жизни. Но то дома, там я знаю все ходы и всех нужных людей…
За этими мыслями даже не заметила, как дошли до буфета. У прилавка собралась толпа, похоже, что все поголовно из конференц-зала рванули именно сюда. Не у одной меня мозг требовал подпитки после такого глобального выноса.
— Животворящее воздействие алхимического гения, — прокомментировал Норвуд. — Срочно взбодриться и подкрепиться.
Я с сомнением посмотрела на бурление студентов, напоминающее час пик в метро. Персонал вообще-то обслуживают без очереди, но это ж протиснуться надо!
— Я могу на кафедре кофе сварить, — не то чтобы мне так уж хотелось этим заниматься, но, может, так и правда будет проще?
Но Норвуд решил проблему кардинально. Прошел к прилавку как горячий нож сквозь масло. Перед ним расступались и даже не пытались выразить неудовольствие. Какой-то парень из первых рядов вручил ему огромную, чуть ли не литровую кружку, видимо, свою. Сказал, скалясь во все тридцать два зуба:
— Это все равно не поможет запить отливную гальку, профессор. Но пейте, мне не жалко!
— Спасибо, мистер Эйрси. Ваша доброта и отзывчивость переходит все мыслимые пределы. Так что позаботьтесь еще о кофе для мисс Блер. Ее тоже впечатлила галька.
— Убойно впечатлила, — жалобно сказала я.
Кружку, такую же огромную, мне вручил кто-то другой. Торжественно, как медаль за пережитые мучения. Еще и руку пожал с пожеланиями больше не убиваться. Я от души поблагодарила и заторопилась выбраться из толпы следом за Норвудом — тот, похоже, высмотрел свободный столик.
Но навыки передвижения в толпе меня подвели, причем самым предательским образом. Я споткнулась о чью-то ногу и полетела носом в пол. Взмахнула руками, пытаясь найти опору, за кого-то схватилась, но, наверное, этого кого-то как раз толкнули с другой стороны, и мы завалились вдвоем. Хорошо хоть не в обнимку!
Незнакомый мне студент сел, помотал головой, потер лоб и сказал:
— Живой. А я уж думал, тоже… того. Убили. Эй, мисс Блер, а вы как?
Я стукнулась об пол локтем, удовольствие сильно ниже среднего, но ужасным было не это, а облитый с ног до головы моим кофе Норвуд. Расколотая надвое кружка валялась на полу, а кофе стекал с пиджака и впитывался в рубашку профессора, который, видимо, крайне не вовремя обернулся.
— Изумительный финал, — сказал он после паузы, которая длилась, как мне показалось, вечность. — Горячего кофейного душа в моей практике еще не случалось.
— П-простите, — пробормотала я. Подняться на ноги не было сил, меня хватило только на то, чтобы не валяться кулем на полу, а сесть. Я терла локоть, а мир вокруг расплывался от слез.
Это все непривычное тело! Попробуй-ка полавируй с такими буферами! У Шарлотты, кажется, даже центр тяжести немного другой, хотя я всегда думала, что центр тяжести разный только у мужчин и женщин. Наверное, от телосложения тоже зависит.
— Вы целы? Подняться сможете? — Норвуд впихнул кому-то свою кружку и протянул руку. — Живописное полотно «Мисс Блер в кофейной луже» не годится для академического буфета. Сейчас все ценители сбегутся поглазеть.
Это точно. Хорошо еще, что я не ношу любимые Шарлоттой мини-юбки и декольте.
Я взялась за руку профессора со странным трепетом, будто в глубине души ждала, что сейчас она исчезнет. Не исчезла. Норвуд поднял меня на ноги, придержал, убедился, что я не упаду немедленно, как только потеряю опору. Сказал:
— Лучше сядьте. Вам что к кофе? Кекс? Шоколадный?
— Да, пожалуйста, — сгорая со стыда, попросила я.
Вернулся он быстро, на этот раз с подносом. Кофе для нас обоих, и четыре кекса. Все — шоколадные. Одежда была сухой, но пятна на рубашке смотрелись ужасно и вызвали у меня новый приступ стыда.