Ну вот. Ты впервые в жизни сказала вслух о самом важном и самом болезненном, достижение разблокировано, поздравляю… в очередной раз отвергнутая мужчиной Фрейя Салливан. Спорим, он и не услышит?
— Вам не кажется, что за неделю я смог бы обнаружить немного больше, чем за два дня? Если бы знал, куда смотреть и где искать!
Услышал?
Он… услышал?..
И даже… даже готов был искать это гипотетическое хорошее? Тоже? Как и я?
Хотя что в этом толку — теперь?
— Не кажется, — я чуть не плакала от горькой, даже не женской, а какой-то детской обиды. На него, на жизнь, на судьбу… на то, что меня услышал, все-таки услышал мужчина… которому я все равно не нужна. — Вы не стали бы тратить свою последнюю неделю на ерунду. Сами только что сказали.
И почему так мучительно, до боли хочется, чтобы он возразил, опроверг? Убедил, что это — не ерунда?
— А объем, качество и структуру моей ерунды вы определили магическим способом? Учитывая, что вы разбираетесь в магии как свинья в апельсинах, понятно, почему результат настолько плачевен. Я два дня считал, что это очередные происки мадам директрисы! И пытался понять, зачем ей это понадобилось!
— Всего два дня? — рассеянно спросила я. Просто чтобы не молчать, молчание сейчас убило бы меня вернее проклятья.
— Разумеется, — не знаю, что происходило с Норвудом, но он вдруг тоже заговорил намного спокойнее. — Потому что у нее, в отличие от некоторых, есть мозг. И такой провальный спектакль она бы мне не обеспечила, даже если бы задалась целью. Да и причин не было.
— Уж конечно, не было! Ее вполне устраивало положение вещей. Раз уж Шарлотта за вами следила…
— Следила? — он слегка поморщился, — Не делайте персону мисс Блер значительнее, чем она была. Докладывала о моих официальных перемещениях и переписке? О зверском обращении со студентами? Да, конечно. А у мадам директрисы имелись гораздо более веские причины ничего не менять. Так что инициатором подобных странностей могла быть только сама мисс Блер. Я даже думал о шантаже и магической клятве, но это не про нее, слишком сложно. Впрочем, мы отклонились от темы. Вы обеспечили меня бессмысленной тратой времени длиной в несколько дней. Потрудитесь хотя бы объяснить почему.
Я отвернулась — не могла больше видеть его лицо, выдерживать его взгляд. Теперь Норвуд стоял за спиной, а передо мной расстилалось озеро. Тихое, спокойное. Но и оно как будто смотрело и осуждало.
— Из женской глупости, почему ж еще, — хотела ответить с сарказмом, а получилось — с горечью. — Ни один здравомыслящий человек не станет всерьез надеяться, что за неделю можно влюбиться самому и вызвать какие-то чувства у другого. Тем более, если этот другой не умеет влюбляться в принципе. Но я не могла не попробовать.
Я обхватила себя руками. Как же холодно. И мерзко. Почему мне и в голову не пришло, что рано или поздно Норвуд узнает правду, и чем позднее, тем сложней будет объяснить свое молчание? Ну в самом деле… ведь еще вчера думала о мечтах, которые хотелось бы успеть осуществить… и что у него они тоже наверняка есть.
— Простите, — сказала тихо. — Я испугалась. Это была «русская рулетка», есть такое понятие в вашем мире? Или — или, могло сработать, а могло все испортить. Шарлотта так и объяснила: если я скажу вам правду, это или обернется беспроигрышным шансом, или гибелью для обоих, нельзя предсказать. Я не смогла… не хватило сил взять на себя такое решение. Тем более… даже если бы вы не были таким сухарем, я думаю, ни один мужчина не влюбится под страхом смерти. Это… унизительно. А мне все-таки хотелось… чтобы у нас что-то получилось. Мне… очень жаль…
Только не расплакаться. Не после его презрительного «рыдали по углам»…
— Я вообще сомневаюсь, что страх смерти может пробудить хоть какие-то чувства, кроме, собственно, страха смерти. Хоть у женщин, хоть у мужчин. А судя по вашему настроению, и в вас он ничего иного не пробудил.
Норвуд замолчал, как будто ждал от меня какой-то реакции. Возражений, может быть? Это был вопрос? Я задумалась. Должно же быть что-то кроме… пусть я вынуждена была обратить внимание на Дугала… постараться в него влюбиться… точно так же, под страхом смерти, как считала унизительным для него? Но ведь… Нет. В какой-то момент это перестало иметь значение. Сама не знаю, когда именно, и уж тем более — почему, но… Не дождавшись моего ответа, Норвуд заговорил, и едва родившаяся мысль ускользнула.