-Пойдём? -улыбается красотка Лиз, -у нас скоро номер, -объясняет она Уильяму.
-Номер? -приподнимает брови Уильям, -вы будете петь?
-Ну да, хором, -отмираю я.
Сквозь звуки музыки слышны начальственные окрики Акакия Ефросиньевича, того самого дядечки из администрации, который предрекал мне когда-то быть съеденной коварными вампирами. Я грустно улыбаюсь. Я действительно, можно сказать, уничтожена. Только не вампирами. Но по большому счёту, если не вдаваться в детали, Акакий Ефросиньевич как в воду глядел…
Акакий Ефросиньевич здесь что-то типа смеси администратора, коменданта, завхоза, а теперь ещё и культработника. Организация вечера, судя по всему, тоже на нём. Короче, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Отличительной чертой Акакия Ефросиньевича является крайняя нелюбовь к вампирам.
Поэтому договариваться, чтобы нас поставили последним номером, к нему ходила Эльжбетта. И сейчас у нас полно времени, чтобы настроиться перед выступлением. Отринуть всё, как и положено артистам. Ну, это мне отринуть, а девчонкам просто успокоиться, а то они слегка перевозбуждённые. Особенно Лайт. Лайт не удержалась и шипанула на Ратмира, проходя мимо...
Мы стоим у окна в коридоре, чуть поодаль от бального зала. Сюда доносится лишь общий шум праздника. Я прислонилась лбом к ледяному стеклу. За окном кружатся снежинки в серебряном свете луны. Красиво…
-Всё же ты зря, Лайт… Нельзя так с преподавателем…
глава 50
Элеонора
-Не положено казённый инструмент двигать, -шипит Акакий Ефросиньевич на Эдварда. Сейчас выступает Аннабель. А за кулисами набирает обороты тихий скандальчик. Акакий Ефросиньевич резко против перемещения рояля. Потому как каждый инструмент должен стоять на своём месте, определённым для него лично Акакием Ефросиньевичем.
Положение критическое. Аннабель сейчас уже допоёт, рояль не подвинут, композиция разваливается.
-Акакий Ефросиньевич, -вздохнув, включаю тяжёлую артиллерию я.
-А тебе чего, пигалица? Не съели тебя ещё?
-Акакий Ефросиньевич, -беспомощно и доверчиво смотрю на вредного дядьку, -можно, мы подвинем рояль?
-А тебе зачем? -подозрительно интересуется наш доблестный завхоз.
-Ну как же. Я играть на нём буду…
-Ты?!
-Ну, я…
-Поклянися.
-Чтоб я сдохла.
-Так-то кардинально кто ж клянётся-то… На место потом чтоб поставили…
Ну, отлично. Аннабелька как раз допела там чего-то. Миленько поёт, кстати. И вообще молодец, нашла в себе силы выйти на сцену после душевной травмы, так сказать. Говорят, она жутко как переживает. Говорят, её династия возможный брак с представителем высшего света империи очень приветствовала. С Ратмиром.
Но. Не всё подвластно желаниям избалованной принцессы. И ей иногда приходится видеть птичку с названием обломинго...
Так. Ну всё. Давай, Эльжбетта.
Эльжбетта у нас объявляет номер. Который раз радуюсь, что мы уговорили её распустить волосы. Очень красиво. Такая русая волна с золотыми блёстками. А от пары капель геля с эффектом мокрых волос вообще блеск и класс. Наверное, остальные девчонки себе головы сломали, почему это у Эльжбетты волосы-то не сохнут. Ха-ха.
-Музыкальное сопровождение - Элеонора Сергеева, группа двадцать семь! -объявляет Эльжбетта своим чистым звонким голосом. Да-да, это я так приколоться решила напоследок. Накатило что-то…
Ну что, выходим к роялю, аккуратно и красиво садимся, расправив юбочку. В зале тишина. Я бы сказала, потрясённая тишина такая.
Ребята уже стоят на некотором расстоянии друг от друга. Чтобы через пару тактов парни галантно склонились перед девчонками. Так, как умеют только вампиры.
Ставлю пальцы на клавиши. Смотри, смотри, Ратмир, как руки держать надо. Совсем не так, как пытался показать мне когда-то в своём замке ты. Тогда, когда… Неважно.
Звуки вальса льются из-под моих пальцев легко и свободно. Ох, ну какие всё же красивые эти вампиры! Каак они танцуют!
Ну ладно, поехали…
-«Что происходит на свете? — А просто зима.
— Просто зима, полагаете Вы? — Полагаю…»
И да, каюсь, при словах «месяц — серебряный шар со свечою внутри» я посмотрела на Уильяма, благо он стоял в первых рядах, и широко улыбнулась. Только ему…
А потом, после нашего номера, в зале пару минут ещё стояла просто идеальная тишина…
Потом были аплодисменты-аплодисменты-аплодисменты…
И они не затихали, пока мне всё это не надоело, и я не подняла руку вверх, призывая зал успокоиться наконец.