***
Каждый час я проверяю Таддеуса. Вытираю непрерывно сочащуюся кровь и смачиваю губкой с водой ему губы. Радует одно, что раны не выглядят воспалёнными, и крови с каждым часом всё меньше.
На рассвете, выбившись из сил, всё же засыпаю рядом с ним.
Просыпаюсь от луча солнца настойчиво бьющего в глаза. Потянувшись, поворачиваюсь к Таддеусу и встречаюсь с его пронзительным взглядом.
— Мистер Уолкер, вы в порядке? — бормочу спросонья. Его череп снова выглядит нормально, и я протягиваю руку, чтобы коснуться его головы.
— Не надо, — хватает меня он за запястье.
Резкость его голоса пугает меня.
— Она ещё не зажила, — отпустив запястье, продолжает он и пытается перевернуться.
Его лицо тут же искажается от боли.
— Подождите, не двигайтесь. Я принесу вам всё, что нужно.
Таддеус едва заметно качает головой.
— Мне ничего не нужно.
— Тогда отдыхайте.
Мужчина закрывает глаза, но не спит. А я ничего не могу с собой поделать и зачарованно смотрю, как он дышит.
— Ты храпишь, — неожиданно говорит он, не открывая глаз.
— Что? — не сразу понимаю, о чём он. — А, нет!
Таддеус усмехнувшись, морщится от боли.
— Тише, тише. Вы навредите себе.
Вздохнув, он скрещивает руки на животе.
— Может, вы есть хотите? — не зная, что ему ещё сказать, бормочу я.
— Нет.
— Тогда, можно мне позавтракать?
Таддеус открывает глаза.
— Да.
Поднявшись, я прошла на кухню и приготовила себе хлопья. Потом вымыла и убрала грязную посуду, скопившуюся за выходные. Вернувшись в гостиную, на цыпочках крадусь к Таддеусу. Мужчина спит. Дыхание ровное и глубокое. Это ведь хорошо, да? Мне кажется, во сне он исцелялся быстрее.
Не желая его тревожить, я поднимаюсь наверх принять душ. Одежды у меня здесь нет, поэтому решаю одолжить хотя бы толстовку хозяина, ведь мои блузка и свитер пропитаны кровью.
***
Промаявшись до обеда, я выхожу на улицу и бреду по дороге к месту аварии. Холодный осенний ветер пробирает до костей, и я жалею, что не одолжила у Таддеуса куртку. Но холод подстёгивает идти быстрей, и вскоре я замечаю в кювете своего Банни.
Подойдя ближе, вижу, что у машины нет водительской двери. Куда она делась? Оглядевшись вокруг, замечаю дверь довольно далеко от машины. Как она там оказалась? Мне кажется, Таддеус пытался её открыть. Неужели… неужели он сорвал её и так далеко закинул? Дурные предчувствия обрушиваются на меня. Это же какой силой надо обладать, чтобы такое сделать?
В нескольких футах от своей машины, я нахожу брошенный Таддеусом мотоцикл. Забравшись в машину, чтобы забрать сумочку и вещи из бардачка, я застываю на месте. Странное чувство охватывает меня, когда смотрю на ключи, болтающиеся в замке зажигания и паутину треснувшего лобового стекла.
Дотрагиваюсь до сиденья, едва сдерживая слёзы. Чувство потери захлёстывает меня. Умом понимаю, что это всего лишь машина, и я не должна так переживать, но ничего не могу с собой поделать. Моего Банни больше нет. Нет больше подарка папы.
Вынув ключи, кладу их в сумочку и выбираюсь из машины. Пытаюсь поднять мотоцикл, но он слишком тяжёлый и я точно не смогу докатить его до особняка.
Оставив мотоцикл, возвращаюсь в особняк.
Таддеус уже проснулся, но он не двигается с места, замечая меня, только лишь пронзает меня взглядом.
— Ну, бедняга Банни скончался,— пытаюсь иронизировать я и, надеясь вытянуть из него хоть слово.
На лице Таддеуса промелькнуло недоумение.
— Банни?
— Моя машина, — глубоко вздыхаю я.
— Ты назвала машину Банни?
— Мне показалось это подходящим, — отвечаю и устраиваюсь рядом с ним, скрестив ноги.
У Таддеуса вырывается смешок и он, закрыв глаза, бормочет:
— Хорошая толстовка.
— Спасибо. Мне показалось, что она мне очень идёт, — улыбаюсь в ответ.
— Так и есть.
Я жду, что Таддеус скажет что-нибудь ещё, но секунды тикают, а он молчит.
Наконец, открыв глаза, мужчина впивается в меня пронизывающим взглядом.
— У тебя есть вопросы?
— Да, — отвечаю я и покручиваю ворсинки ковра. Только с чего же мне начать?
— Я не могу ответить на них.
— Но… но это же несправедливо. Вы же не можете ожидать, что я... — и замолкаю, заметив, что он беззвучно смеётся. — Ох, совсем не смешно. Вы даже не представляете, как сильно мне хочется вытащить подушку из-под вашей головы и ударить вас ею.
— Лежачих не бьют, — заявляет Таддеус.
— Ладно. Не буду, — сдаюсь я.