— Извини, я не хотел причинить тебе боль, — бормочет он.
Немного отстранившись от него, я смотрю прямо ему в глаза.
— Ты и не причинил. Просто я в замешательстве. Я думала, мы друзья.
Таддеус медленно кивнул.
— Да. Ты права. Мы… друзья.
— Вот и отлично. Тогда все решено.
Вновь вязкая тишина расползается между нами, и я решаю сменить тему.
— Мне надо позвонить и вызвать эвакуатор.
— Я позвонил сегодня утром. Об этом уже позаботились.
— Куда собираются отбуксировать Банни?
— Наверное, на свалку, — в глазах Таддеуса мелькает вина.
Вздохнув, потёрла лоб.
— Да. Так и должно быть.
Бедный Банни. И как мне теперь купить другую машину? У меня нет никаких сбережений.
— Мы можем поискать в интернете другую машину.
А что мне ещё остаётся делать? Придётся посмотреть и может быть, мне удастся купить машину в рассрочку.
— Мне надо домой, — шепчу я, но в душе совсем не хочу покидать Таддеуса.
— Я могу отвезти тебя.
— На мотоцикле?
— Конечно, — его губы дрогнули, пряча улыбку.
— Я думала, что он всё ещё на месте моей аварии.
— Нет. Его доставили сегодня утром.
Я никогда раньше не ездила на мотоцикле, и честно говоря, езда на двухколёсном монстре пугает меня, но мысль о том, что я буду рядом с Таддеусом… буду держаться за него – привлекает.
— Хорошо. Тогда поехали, — кивнула и последовала за ним на улицу.
Ветер немного усилился, и я рада, что он отдал мне свою кожаную куртку. Таддеус оседлал мотоцикл, надел шлем и протянул мне другой. Когда я надела его, он жестом показал мне сесть позади него. Когда разместилась, то обхватила Таддеуса за талию. Святые небеса! Я как будто коснулась стали. Только обжигающе горячей!
Таддеус завёл мотоцикл и пнул подножку.
— Готова?! – спрашивает он с усмешкой в голосе.
И мотоцикл резко срывается с места.
Взвизгнув от страха, я сильнее вцепляюсь в него.
— Выпендрёжник, — бормочу себе под нос, забыв, что у Таддеуса отменный слух. Он прибавляет газу, и деревья начинают проноситься мимо как в тумане. Я же уткнувшись лицом в его спину, закрываю глаза. Тепло и спокойствие охватывает меня.
Через двадцать минут, мы подъезжаем к моему дому. Мне бы отчитать Таддеуса за превышение скорости, но я не могу. Потому что мне понравилась скорость.
Мужчина припарковывает мотоцикл и спешивается. Снимает шлем и одним плавным движением накидывает капюшон, чтобы скрыть лицо.
Я тоже снимаю шлем и веду Таддеуса мимо хеллоуинских украшений своего соседа.
Мы входим в мою крохотную квартирку, и я поворачиваюсь к нему, не зная, останется он или нет.
— Спасибо, что подвёз.
Он оглядывает маленькую гостиную.
— Уютная.
Я рассмеялась, но секунду спустя почувствовав неловкость и, переступая с ноги на ногу, бормочу:
— Не хочешь остаться ненадолго?
Таддеус, немного подумав, кивает.
— Тогда устраивайся поудобнее, а я отлучусь на минуточку.
Прохожу в спальню и закрываю за собой дверь. Быстрый душ, чистая одежда, и я вновь почувствую себя новым человеком. Раздевшись, бросаю его толстовку в корзину для грязного белья. Принимаю душ и одеваюсь. И всё это время меня не покидает волнение от того что Таддеус в моей квартире.
Но умопомрачительный запах из соседней комнаты, подстёгивает меня поторопиться.
Я выхожу в гостиную и вижу Таддеуса, достающего что-то из духовки на кухне. Он замечает меня и улыбается.
— Я тут похозяйничал немного и кое-что приготовил.
Я смотрю на аппетитную выпечку на противне.
— Что это? Пахнет очень вкусно.
— Рогалики с ветчиной и сыром.
— Это ты сделал? С нуля? — я даже не пытаюсь скрыть своего удивления.
Таддеус немного самодовольно ухмыляется.
— Я использовал готовое тесто из твоих запасов. Добавил ветчину и немного тёртого сыра, а затем свернул их.
— Так ты умеешь готовить?
— Да.
— Тогда зачем кого-то нанимать?
Улыбка Таддеуса испаряется и он с минуту молчит.
— Иногда мне бывает слишком больно.
Ох. Чувство вины охватывает меня. С моей стороны было бессердечно спрашивать об этом.
— Извини… меня, — бормочу, раздосадованная своей оплошностью и смотрю ему в глаза.
— Не стоит извиняться. Ты просто всё ещё не понимаешь мою жизнь.
Я судорожно сглатываю. Может, он и прав. Возможно, я действительно наивна. Он пережил больше, чем я могу себе представить.
— Но ты это сделаешь, — говорит он с грустью в глазах. А потом улыбается, явно желая поднять настроение улыбкой.