— Они? — снова задал вопрос Джексон. — То есть ваш бывший муж, мистер Стронг и его жена?
— Протестую! — снова подал голос адвокат Уилларда. — Обвинитель задает свидетелю наводящие вопросы.
Судья удовлетворила протест, но Джексон все же сумел добиться того, чего хотел: присяжные поняли, что в упомянутой вечеринке принимали участие только трое — супруги Стронг и Джереми Вессон.
Краешком глаза Амелия заметила, что Уиллард наклонился к своему адвокату и что-то пробормотал. В ответ Глизон решительно покачал головой, словно призывая подзащитного к молчанию. Что́ сказал Стронг, Амелия не расслышала, но не сомневалась, что это вряд ли был комплимент.
— Итак, — продолжал тем временем обвинитель, — мы выяснили, что ответчик, его жена и ваш бывший супруг появились на дне рождения вашего сына в совершенно неподобающем для детского утренника состоянии. Будем считать сей факт установленным. Надеюсь, ни у кого из уважаемых присяжных нет на этот счет никаких сомнений. А теперь, мисс Нулан, не могли бы вы рассказать суду, что случилось дальше.
Амелия прикрыла глаза и на мгновение задумалась: перед ее мысленным взором снова промелькнула злобная гримаса Джереми.
— Я попросила их уехать, — сказала она тихо. — К тому времени начали собираться и другие гости, но они пока находились в саду, а я… Я не хотела, чтобы кто-то из них видел Джереми в таком состоянии. Мне было стыдно за него и за себя.
— Как ваш бывший муж отреагировал на вашу просьбу?
— Разозлился. Он сказал, что имеет право повидаться с сыном в день его рождения и я не посмею ему помешать.
Глизон снова вскочил:
— Ваша честь, я протестую! Какое отношение имеют эти показания к расследуемому делу?
— Самое прямое. Я это докажу, если ваша честь позволит задать свидетельнице еще несколько вопросов, — мгновенно парировал Джексон.
— Протест отклоняется, — решила судья и попросила Джексона продолжать. Кивнув, обвинитель снова повернулся к Амелии.
— Что ж, мисс Нулан, давайте не станем тратить время и заодно побережем нервы уважаемого адвоката защиты, — проговорил он с легкой усмешкой. — Расскажите суду, чем закончилось ваше столкновение с бывшим мужем.
— Я сказала Джереми, что он слишком пьян, чтобы нормально общаться с детьми — да и с другими гостями тоже. После этого я еще раз потребовала, чтобы он немедленно уехал. Но Джереми отказался наотрез. Мне даже пришлось пригрозить, что я вызову полицию, а потом получу судебное предписание, запрещающее ему приближаться к детям.
— И как он отреагировал на угрозу?
— Он… он буквально взбесился. Начал ругаться и обзывать меня всякими словами. Еще Джереми сказал, что наши сыновья — это его плоть и кровь и он никому не позволит встать между ним и детьми. В общем, сцена получилась очень некрасивая.
На самом деле это был сущий кошмар. Услышав крики, гости — друзья Хантера из подготовительного класса и их родители — вошли в дом, чтобы выяснить, в чем дело. Сам мальчик тоже увидел и услышал пьяного, сквернословящего отца — и расплакался от страха. Заплакал и ее младший — Грант. Тогда ему было всего полтора года, однако и в этом возрасте он уже научился бояться собственного отца.
Опустив голову, Амелия долго смотрела на свои влажные руки, которые нервно теребили мятый носовой платок. Лишь сделав над собой усилие, она сумела расплести пальцы и положить руки на колени. К счастью, подумала она, ее детям больше нечего бояться. Их отец мертв, и это… хорошо. Хорошо для всех.
— Мисс Нулан?..
Она подняла голову и слегка расправила плечи.
— Извините, я прослушала вопрос.
— Скажите, как вели себя Уиллард и Дарлен Стронг пока… пока разыгрывалась эта неприятная сцена?
Не удержавшись, Амелия бросила быстрый взгляд в сторону стола, где сидел Уиллард, и вздрогнула, снова ощутив исходящую от него злобу.
— Мистер Стронг, он… он поддакивал Джереми. Провоцировал его.
— Не могли бы вы рассказать об этом несколько подробнее? Как именно он это делал?
— Ну, он говорил что-то вроде того, мол, если бы Дарлен посмела так с ним разговаривать, ей бы это просто так не сошло.
— Как вам кажется, что именно имел в виду мистер Стронг — физическое воздействие или…
— Протестую, ваша честь! — выкрикнул Глизон. — Обвинение снова задает свидетелю наводящие вопросы.
— Протест принят, — решила судья, и Джексон принес защите свои извинения — не слишком искренние, как показалось Амелии. Потом он снова обернулся к ней.
— Поставим вопрос по-другому, — проговорил он. — Слышали ли вы, как мистер Стронг угрожал своей жене насилием?
На мгновение Амелия закрыла глаза, а когда открыла — посмотрела прямо на скамью присяжных.
— Джереми схватил меня за руку… вот здесь. — Она положила руку на бицепс. — Он тряс меня, а мистер Стронг сказал: «Ты с ней слишком церемонишься! Если бы Дарлен посмела мне угрожать, я бы ей башку открутил, а тело бросил собакам!»
После этих слов в зале воцарилась мертвая тишина. Казалось, на несколько мгновений присутствующие даже перестали дышать. Лишь некоторое время спустя люди снова зашевелились, зашаркали ногами, кто-то откашлялся. Доусон заметил, что присяжные тоже замерли на несколько секунд, до глубины души потрясенные рассказом Амелии Нулан. Нет, подумал он, Лем Джексон явно не глуп и знает, как добиться своего. Вот и сейчас он пристально посмотрел в глаза каждому из присяжных и только потом сдвинулся с места. Подойдя к своему столу, помощник окружного прокурора взял в руки какую-то папку, раскрыл и стал переворачивать страницы, словно разыскивая какую-то важную запись. Доусон, однако, сомневался, что Джексон так уж нуждается в справочных материалах. Эта пауза нужна была ему только для того, чтобы выиграть время и дать присяжным возможность как следует запомнить показания свидетельницы.
Прежде чем Джексон успел задать очередной вопрос, Амелия Нулан попросила стакан воды. Пока несли воду, судья объявила пятиминутный перерыв, чтобы присутствующие могли перевести дух и слегка размять онемевшие от долгого сидения члены. Сам Доусон использовал это время, чтобы отправить два СМС-сообщения. Первое было адресовано Хедли.
«Показания бывшей жены Вессона звучат очень убедительно. Похоже, Стронгу крышка. Как твои дела? Уже воспользовался «Виагрой»? Когда вернусь — расскажешь. Мне не терпится узнать все непристойные подробности».
Второе сообщение он отправил редакционному эксперту-консультанту. Эта женщина работала в журнале уже почти три десятка лет — с тех самых пор, когда в свет вышел первый номер, — и, казалось, знала все на свете. Седая, морщинистая, раздражительная, насквозь пропахшая сигаретным дымом, Гленда Смит была наделена острым умом и великолепной памятью, которые никогда ее не подводили и действовали быстрее и безотказнее, чем любой компьютер. Впрочем, это не помешало ей успешно освоить Интернет, в котором Гленда чувствовала себя как рыба в воде. Если она вдруг чего-то не знала, ей не составляло труда раскопать необходимую информацию в Мировой сети. Доусон давно привык полагаться на точность и достоверность сообщаемых Глендой сведений. К тому же он твердо знал, что от нее никто и никогда не узнает даже о направлении его поисков, не говоря уже о конкретных фактах. За умение хранить профессиональные секреты он особенно ее ценил и на каждое Рождество покупал ей огромную коробку вишен в шоколаде и ящик сладкого десертного вина. Гленда называла подобные подношения «баловством», но от подарков никогда не отказывалась.
«Гленда, дорогая, нужна твоя бесценная помощь, — написал Доусон. — Требуется информация по Амелии Нулан из Джорджии. В Саванне семья с такой фамилией должна быть хорошо известна. Я хочу знать — почему».
По обыкновению, он украсил свое сообщение цветами и сердечками и только потом отослал адресату.
Не успел он убрать телефон, как судья постучала молотком по столу и велела всем вернуться на свои места. Когда порядок в зале восстановился, она знаком предложила Джексону продолжить допрос свидетельницы.