Им принесли по стакану горячего чаю. Нина, чуть глотнув, вдруг спросила тревожно:
— Скоро?
— Что — скоро? — не понял он.
— А-а… — она провела рукой по лицу; ей показалось, что они все еще в пути…
В сумерках в вестибюль вошел с мороза мужчина, в котором Нина узнала заведующего райздравотделом Самарина и окликнула его:
— Борис Романович!
Самарин замедлил шаг, оглянулся.
— Борис Романович, помогите ему! Прошу вас!..
— Что, что? Кому помочь? — не сразу узнал ее Самарин. — Ах это вы?.. Нина Дмитриевна? Как вы здесь оказались?
Геннадий Семенович вкратце рассказал, что произошло с Костей.
— Так, так… Ну конечно, мы сделаем все от нас зависящее. У нас опытные врачи. А где вы остановились? — спросил он Нину.
— Я… я здесь, — не понимая, ответила Нина.
— Но не будете же вы тут ночевать.
— Можно устроиться в Доме колхозника, — предложил Геннадий Семенович.
— Вряд ли там есть удобные места… — Самарин немного помолчал, что-то соображая. — Минуточку. Я сейчас поговорю с женой.
И он, скинув пальто, пошел по длинному коридору.
Островерхие бровастые ели и раскидистые березы полукружьями набегают с боков, и впереди меж ними нет никакого просвета, но лучи фар упираются в деревья — и они раздвигаются, пропускают машину, чтобы тотчас же сомкнуться за спиной. И так без конца. Без конца. Все нарастающий гул моторов оглушает, отдается в раскалывающейся от боли голове, и хочется крикнуть: «Хватит!» Но только откроешь рот, как морозный воздух, до предела насыщенный выхлопным газом, проникает в горло и потому постоянно подташнивает.
Нина с трудом разомкнула глаза и удивилась. Деревьев нет, и она не в кабине грузовика. Но рокот мотора явственен. Еще усилие воли — и она понимает, что находится в какой-то комнате, На широкой кровати с огромными пуховиками, а лес и заснеженная дорога ей снятся, потому что под окнами дома только что промчался с грохотом грузовик.
«Где я? У кого?»
А сон наваливается на веки, и нет сил ему противиться…
Опять дорога, лес. Она — в кабине. И рядом с ней не Ленька, а Костя. Он тоже уверенно ведет машину через заносы и ямины, привстал, вытянувшись к ветровому стеклу, и она тоже восхищается им. Но взглянула на него пристально — и поразилась: он в одной рубашке! Это на сорокаградусном-то морозе! И глаза у него мутные-мутные… Да он слеп, ничего не видит, и машину со страшной скоростью ведет прямо на деревья!
— Ко-о-стя!.. — пронзительно и долго кричит Нина и окончательно просыпается.
«Где же я? У кого?»
Голова тяжела, невозможно оторвать от подушки, а в горле все та же горечь тошноты.
За дощатой стенкой, увешанной коврами, слышится повелительный женский голос:
— …Надо быть полным идиотом, чтобы не воспользоваться этим случаем.
В ответ неразборчивое:
— Бу-бу-бу…
— …Ты никогда не умел жить, поэтому мы здесь и прозябаем. Личные контакты — это великое дело.
— Бу-бу-бу-бу…
— Если уж ты сам не способен, так положись на меня!..
«Кто это? О чем они? — силится понять Нина. — А-а… я у Самариных. Да, да. Они привезли меня к себе из больницы, а Геннадий Семенович уехал обратно в село… Сколько же времени я спала?»
Она только хотела скинуть с себя одеяло, чтобы встать и одеться, как послышались шаги и в дверях появилась полная кудреватая женщина с ямочками на щеках.
— Вы проснулись? — ласково обратилась она к Нине. — Добрый день.
— Добрый день… — Нина смотрела на женщину, смутно припоминая ее лицо.
— Э, да нам, я вижу, придется заново знакомиться, — рассмеялась женщина. — Крепко, видать, поспали.
— Простите… Я действительно все заспала.
— Да и не до меня вам вчера было, это также надо учитывать. Ну что ж, давайте снова знакомиться, — и она протянула Нине руку. — Валентина Семеновна. Тоже врач. Ну, а этого гражданина вам представлять не нужно, — с чуть заметной иронией она указала на мужа, выступившего на миг из-за ее спины. — Уж я так ругала его тогда, когда он после вашего к нему визита не пригласил вас к нам. Мне очень хотелось познакомиться с вами.
— Скажите, который теперь час? — быстро спросила Ника.
— Четверть второго.
— Я так долго спала?
— Да.
Нина потянулась рукой к стулу, на котором лежала ее одежда.
— А вот этого вам не следует делать, — и Валентина Семеновна отодвинула стул подальше.
— Почему?
— Сейчас узнаете…
Валентина Семеновна взяла с тумбочки градусник и поставила его Нине под мышку.
— Вы больны. Да, да. Не удивляйтесь. Надышались в дороге морозного воздуху и простыли. Острый бронхит. Ваше счастье, что не схватили, как ваш муж, двустороннее воспаление легких.
— Как он? Что с ним? — все события прожитого дня встали у Нины перед глазами.
— Не надо волноваться. Не надо.
— Вы видели его?
— Ну конечно. Я только что оттуда.
— Я пойду к нему! Я чувствую себя здоровой! Вполне здоровой!
— А это что? — и Валентина Семеновна поднесла к ее глазам термометр с высоко поднявшимся ртутным столбиком. — Вам, Нина Дмитриевна, нельзя выходить на улицу. Запрещаю категорически!
— Но я столько ехала, чтобы быть возле него!
— Вы навредите себе и ничем не поможете ему. Там нужен терпеливый, кропотливый уход, тогда как вы… Мне передавали, насколько вы оказались способны к выдержке.
— Это было в первые минуты! Так все неожиданно! Теперь же я…
Резкий натужный кашель прервал ее речь. Кровь прихлынула к шее, к лицу, казалось, все разрывается внутри, и она, чуть поутихнув, бессильно упала на подушки.
— Вот… Я же вам говорила, что надо лежать и лежать. Отдыхайте, накапливайте силы.
Очевидно, вместе с лекарством Нине дали какое-то снотворное, потому что глаза тут же стали слипаться. Да и усталость после дороги все еще сказывалась.
Проснулась Нина поздно вечером, поужинала и снова заснула.
Утром следующего дня Валентина Семеновна внимательно ее осмотрела, прослушала.
— Ну вот, положение улучшается.
— А как он?
— Не беспокойтесь… Надо только ждать…
— Кризис еще не миновал?
— Нет.
— Валентина Семеновна… — умоляюще просила Нина. — Я пойду к нему… Оденусь потеплее и…
— Что вы, что вы! Ни в коем случае! Хотите получить осложнение?.. Посмотрите, какие морозы стоят! Сорокаградусные! Что я скажу вашему отцу, если вас не уберегу?.. Вчера я разговаривала с ним по телефону. Все рассказала. Утром он хотел позвонить сам.
Из соседней комнаты раздались резкие, настойчивые звонки.
— Наверное, он! Что ему передать?
— Ну… вам виднее.
Валентина Семеновна побежала к телефону, оставив дверь открытой, и Нина услышала:
— Здравствуйте, Дмитрий Антонович!. У нас все хорошо… Да, хорошо. Нина проснулась. Хотите с ней поговорить?.. Минуточку. Она в постели. Сейчас укутается в одеяло и подойдет…