— Слушайте радио!.. Слушайте радио!.. Человек в космосе!.. Человек в космосе!..
«Что, что?»
Кто-то на лестничной площадке закричал совсем явственно:
— Человек в космосе!
Нина рывком скинула с себя одеяло.
«В космосе?..» — и все личное, что переполняло ее, вдруг растворилось в значительности свершившегося.
«Которое сегодня число?»
Глянула на календарь: 12 апреля.
— Человек в космосе!.. — неслось со всех сторон.
Наверно, она не меньше была бы поражена, если бы ей сообщили, что на землю с другой планеты приземлилось человекоподобное существо!
А ведь когда-нибудь произойдет и такое!
И хотя в последнее время, после успешного запуска спутников, все уже знали, что полет человека в космос близок, эта новость потрясала.
Нина торопливо натянула чулки, платье, наскоро причесалась. Распахнула окно.
Во дворе словно собралось шумное вече. Люди кричали, размахивали руками, обнимались. Там была и Вера Антоновна. Она тоже что-то говорила, прижимая шарф к простуженному горлу.
— Тетя Вера! — крикнула Нина.
— Правда! Правда! — ответили ей в несколько голосов и замахали. — Иди сюда!
Человек в космосе!.. Мечта дерзновенная, почти несбыточная сбылась! К полетам спутников, к этим милым блуждающим звездочкам, не раз перечеркивавшим московское небо, Нина быстро привыкла и относилась к ним, как к чему-то должному: ведь они связаны траекторией с землей. Но в тот день, когда она узнала, что новый спутник запущен в направлении солнца и там затеряется, никогда не вернется назад, ей стало жутковато: кусочки металла, сделанные руками человека, согретые человеческой мыслью, не вернутся на землю! И вот — на орбите человек! Человек — это значит я, ты, он! Человек — это все мы! Ну а если он не вернется? Мало ли что может случиться, хотя все и продумано, рассчитано… Где он там — первый, отважнейший из отважных?
Небо было обычное, такое же, как вчера, позавчера, как тысячу, миллион лет назад, и скрывало своей безмятежной голубизной проносящийся в сотне километров от земли космический корабль…
Нина накинула плащ и тоже спустилась во двор. Там уже знали имя космонавта — Юрий Гагарин. Летчик. Майор. Диктор торжественным голосом рассказывал биографию героя.
Улыбка приветливая, таящая отгадку таинственного, улыбка, озаренная отсветом никем прежде не виданного, с этого дня стала называться космической. Лицо Гагарина как бы говорило: милые мои земляне, я действительно облетел наш шарик. Он не так уж велик. Я видел черноту бездны, прожженную огненными точками звезд, и вокруг меня была пустота, падай миллион лет — никуда не упадешь, и наша земля действительно ни к чему не прикреплена, это говорю вам я, облетевший вокруг нее, но она никуда не падает, она величаво и таинственно вращается в той пустоте, ни капли не проливая из своих морей-океанов. И как же она прекрасна с высоты, вся в голубом и белом!
Казалось, детская радость первого шага была на его лице, и люди тоже по-детски радовались этому шагу — шагу в космос! Да, там пустота, отвечали они ему взглядом, и тебе, наверно, бывало жутко порой, хотя ты и очень смелый человек, Юра, но ты не растерялся, ты вернулся на землю жив и невредим, и мы рады встречать тебя! Ты — первый разведчик, прорвавшийся сквозь космический потоп, вслед за тобой полетят другие, такие же смелые, и они непременно достигнут иных миров…
— Молодец, Юра!
— Слава космонавту! — кричали толпы людей, проходившие мимо Мавзолея. Они несли знамена, портреты, воздушные шарики, несли детей, посадив их себе на плечи, и указывали:
— Вот он! Вот!..
Нина с великим трудом проникла на площадь. Пробивалась, как могла. По дороге в толпе потеряла Василия Захаровича и Леонида — из дому вышли втроем, Вере Антоновне все еще нездоровилось. Боковые улицы, впадающие в улицу Горького, были перекрыты автобусами, милицией. Пристроилась к одной из колонн, но мужчина в синем плаще и синей шляпе, шедший сбоку, оттеснил ее: «Вы не наша! Слышите, кому говорят?» Нина чуть не нагрубила ему: даже в такой день делит людей на наших и не наших! Возле телеграфа, куда ей удалось пробиться, толпа, набухая, прорвала кордон милиции и потекла вниз, к Манежной площади, веселая, шумная, а навстречу ей белым гривастым валом двигалась конная милиция. Кони шли бок к боку, звонко чеканя подковами асфальт, задирая взнузданные морды. И толпа остановилась, спрессовалась возле гостиницы «Москва».
— Гражданочка! Так же нельзя! Нельзя! — говорил Нине молодой редкозубый милиционер, к которому ее притиснули стоящие сзади. Держась за руки с другими милиционерами, он ограждал быстро идущую колонну. Глянув в его озорноватые глаза, Нина пригнулась и проскочила под руками, втиснулась в ряды. Теперь ее уже никто не задержит! И она вместе со всеми через узкую горловину прохода выплеснулась на площадь, стараясь как можно ближе держаться к трибунам.
— Ур-ра-а!..
— Гагарину слава! Га-га-ри-ну сла-ва! — скандировали люди.
Неожиданно шум толпы прорезал крик:
— Юра! Приходи в гости!
И смех, добрый, ласковый смех прокатился над головами.
Если сверху глядеть — масса людей, как рожь под ветром, перекатывается волнами. Вот люди на миг задержались против трибуны — и вдруг, под напором хлынувшего сзади потока, побежали вперед. Желающих повидать космонавта великое множество! Будь бы это возможно — все население планеты прошло бы сейчас перед Мавзолеем!
Допоздна в тот день Нина ходила по улицам Москвы, переполненная впечатлениями и словно кого-то отыскивая. Ей и в самом деле хотелось увидеть своих прежних друзей — Стася, Машу, Женьку Хазанова. В душе было такое ощущение, будто она некогда начала с ними спор, спор об очень важном, и вот теперь ей надо было его продолжить.
И она встретила…
Из телефонной будки возле «Известий» вышел долговязый мужчина в меховой шапке с опущенными ушами. Неловко попятившись, толкнул ее и, быстро проговорив «Прошу прощения», хотел пройти мимо, но задержался.
— Нина?
Увидев ее недоуменный взгляд, он стянул с головы шапку, открыв слежавшиеся льняные волосы.
— Стась! — обрадованно воскликнула она.
Они крепко пожали друг другу руки.
— Откуда ты в таком виде?
— Оттуда же, — указал он рукой на небо. — Только парил пониже. Не на той орбите. Прямо с аэродрома, не успел переодеться. Хотел тоже попасть на встречу, но — увы — опоздал.
Его обычно апатичное, бледноватое лицо было темным от загара.
— Ты торопишься домой?
— Нет.
— Может, вместе поужинаем, — предложила Нина.
Ей не хотелось расставаться со Стасем, не поговорив с ним по душам.
Они вошли в «Русскую кухню», сели за тот же столик, где когда-то Нина обедала с Костей и композитором. Недолго выбирая, заказали по ромштексу, немного вина. Стась, выпив, сразу же набросился на салат. Он был голоден и уничтожал хлеб ломоть за ломтем. Нине тоже не терпелось что-нибудь съесть, но она пристально смотрела на Стася, поглощенная своими мыслями.