ГЛАВА XXI
«Я еду в Пизу, — написал Байрон Августе в октябре того года, подразумевая, что в отношениях его с Терезой произошли перемены, и добавил, как обычно, между делом: — Ты же знаешь, что все мои любови начинают безумствовать и устраивать сцены».
Семейство Гамба из-за своего опрометчивого революционного пыла было изгнано из Папского государства, отправлено в вечную ссылку, лишено почета, уважения и средств к существованию. Тереза отказалась было подчиняться, однако в конце концов согласилась, когда ей передали распоряжение Ватикана, что она должна либо вернуться к мужу, либо идти в монастырь.
Байрон, «не так пламенно влюбленный, как когда-то», не последовал за ними с той готовностью, с какой хотелось бы Терезе. Приготовление, упаковка вещей, ругань, суета и путешествие через Альпы по плохим дорогам, через бурные реки — вовсе не способствуют его творчеству. Кроме того, новость о его отъезде из Равенны была воспринята как общественное бедствие, беднота направила петицию кардиналу, чтобы тот убедил его остаться.
«Что ты делаешь сейчас, мой Байрон, и о чем ты думаешь?» — писала Тереза, добавляя, что два последних часа до захода солнца были непереносимой мукой для нее: она боялась, что он убит в лесах либо шпионами Ватикана, либо австрийской полицией. Не опасаясь такой судьбы, Байрон писал, что у него дурные предчувствия в связи с отъездом, что он предвидит большие беды для семейства Гамба, и особенно для Терезы. Потом он уцепился за совершенно нереальную мысль, что сможет использовать свое влияние на графа Джузеппе Альборгетти (генерального секретаря провинции, которому доверял папский легат), чтобы семью помиловали и не изгоняли.
Настоятельница монастыря в окрестностях Баньякавалло, куда год назад они с Терезой поместили Аллегру, так как она оказалась «упрямой, как ослица, и ненасытной, как стервятник», до которой дошли слухи, что Байрон собирается покинуть Равенну, написала ему, пригласив навестить монастырь. Она вложила в письмо записку от Аллегры: «Дорогой папочка, я уже давно очень хочу, чтобы мой папа приехал, так как у меня к тебе много просьб. Порадуешь ли ты свою Аллегру, которая так тебя любит?» Байрон счел письмо недостаточно нежным — просто трюком, чтобы получить «отцовские денежки».
У него были сотни причин, чтобы оттягивать поездку к Терезе: ожидание почты из Англии, перемежающаяся лихорадка, вторичное заявление для разрешения на вывоз имущества (Лега, этот дуралей, допустил, чтобы срок прежней бумаги истек), носильщики для мебели, которые должны были прибыть из Пизы, так как в Равенне их услуги слишком дороги. Через два месяца караван с его седлами, книгами и его постелью отправился в долгое путешествие через Апеннины с заходом в Ковильайо, Пистойю и Пизану. Однако сам Байрон все еще оставался в пустом дворце вместе со слугами, спавшими на соломе, и был, как Лега сообщил Терезе, «в очень дурном расположении духа». Его банкир Пеллегрино Гиджи пребывал в глубоком унынии, так как получил в дар почти весь зверинец Байрона — козу со сломанной ногой, уродливую дворнягу, птицу, похожую на цаплю, которая питалась только рыбой, барсука, парочку очень дряхлых обезьян, — а также ведение дел, связанных с обучением Аллегры.
Испытывая отвращение ко всякого рода сценам, Байрон выехал за несколько часов до рассвета 29 октября. Когда он дремал, на дороге между Имолой и Болоньей его карета встретилась с другой, в которой ехал лорд Клэр, его друг со времен Харроу. Их пятиминутная встреча, казалось, уничтожила все прошедшие годы. Байрон преисполнился нежности, он словно ожил и с восторгом говорил, что собственной кожей ощущает биение сердца друга юности. На той же дороге мимо него проехала почтовая карета, везшая Клэр Клермонт из Пизы во Флоренцию, где ей предстояло приступить к обязанностям гувернантки. Она смогла бросить последний взгляд на человека, которого так упорно преследовала и который перевернул всю ее жизнь.
Экипажи с его имуществом прибыли раньше Байрона. Бдительные чиновники, чувствуя исходящую от него опасность, оповестили великого герцога. Студент по имени Герацци писал, что в Пизу прибыл «необыкновенный человек королевской крови, обладатель огромного состояния, сангвинического темперамента и свирепых привычек, искусный в рыцарских упражнениях и обладающий демоническим гением».