Подобно дяде, я был высок ростом и широкоплеч, мог по праву гордиться тонкой талией, узкими бедрами и длинными крепкими ногами. У обоих губы были сочными, подбородки — четко очерченными и надменными, носы — горделивыми, кожа — смугло-бронзовой, а волосы — густыми, черного цвета.
Но первыми взгляд притягивали глаза — отличительная черта лишь немногих мужчин семейства Агаповых: ярко-зеленые, с тяжелыми веками, с бахромой пушистых черных ресниц, под густыми бровями вразлет.
Понять, почему Михаил уже жалел, что не додумался обратиться к моему отцу, было несложно. Друга Михаила, отец избавил от затруднений весьма щекотливого свойства
. Михаил слышал от старших, что Леонид Агапов во времена молодости был самым отчаянным драчуном и что ни странно модником. И разве нашелся бы в столице хоть один смельчак, способный бросить отцу вызов, — будь то на ринге или в жизни?
Михаил поерзал на постели и опять притворился спящим. Все звуки в комнате стихли, друзья затаились в ожидании очередного грабителя.
Я задумался: стоит ли объяснять Михаилу, что в ближайшее время отец ему ничем не поможет, так как уехал в Санкт-Петербург в гости к брату, через день после того, как у меня появился новый городской дом? Сам я не сомневался, что у дяди отец задержится на пару недель — из опасения, что в противном случае сын привлечет его к выбору и приобретению мебели.
Погруженный в мысли, я чуть не упустил из виду тень, бесшумно скользнувшую через всю комнату к кровати. На этот раз я не слышал, как открылась дверь — сказать по правде, вообще не слышал ни звука. Если бы обитатель комнаты на самом деле спал, этот незваный гость не разбудил бы его.
Многозначительно улыбнувшись, я чиркнул спичкой и поднес ее к свече, которую заранее поставил на стол возле своего стула. Вор мгновенно обернулся. Я же вольготно развалился на стуле. Вор и не подозревал, насколько быстро я способен сорваться с места в случае необходимости. Но и вор тоже не двигался: очевидно, такой встречи он не ожидал.
— Вот так так! — Михаил поднял голову. — Неужели нам наконец-то повезло?
— Похоже на то, — отозвался я. — Я не слышал ни звука. Это наш человек — точнее, мальчишка, если уж на то пошло.
Вор опомнился, и ему явно не понравилось услышанное; он подозрительно уставился на меня прищуренными глазами. Я не обратил на этот взгляд ни малейшего внимания. Я высматривал оружие, но потом подумал, что вор безоружен. Разумеется, в карманах у меня самого лежало по пистолету, но доставать их я не торопился.
Ростом ниже первых неудачливых грабителей, и заметно тоньше их, этот вор был еще очень молод — судя по гладким щекам, лет пятнадцати-шестнадцати. Волосы с рыжеватым отливом, прямые, короткие. Бесформенная черная шляпа вышла из моды несколько десятилетий назад. Темно-зеленый бархатный удлинённый жакет — несомненно, краденый — был неимоверно засален, обтрепан и измят, как будто в нем постоянно спали. Когда-то белая рубашка еще сохранила на вороте остатки оборок, под длинными черными брюками виднелись ступни, обуви не было. Хитрый малый! Неудивительно, что он проскользнул в комнату бесшумно.
На заурядного вора неизвестный не походил — вероятно, причиной этому была его юношеская миловидность. От неожиданности он уже давным-давно оправился. Еще мгновение — и он метнулся к двери, но я был начеку. Привалившись к двери спиной, я скрестил руки на груди. И расплылся в ленивой усмешке.
— Не спешите, юноша. Вы еще не выслушали наше предложение.
Вор вновь растерялся и уставился на него во все глаза. Наверное, его обезоружила моя улыбка может, расстроила собственная неудачная попытка бегства. На этот раз Михаил заметил взгляд неизвестного и посетовал:
— Черт побери, он таращится на тебя, как девчонка! Нам нужен мужчина, а не ребенок.
— Возраст не имеет значения, старина, — возразил я. — Главное — ловкость, остальное уже не важно.
Парнишка густо покраснел, оскорбленно нахмурился и впервые обернулся к Михаилу.
— Никогда не видал такого смазливого богача. Эпитет насмешил Михаила — но не меня.
Храбрец, который в прошлый раз назвал его «смазливым», недосчитался нескольких зубов.
— Кто бы говорил! Да у тебя самого девчоночье лицо, — парировал я.
— И правда! — подхватил Михаилу. — Тебе не помешало бы отрастить бороду или хотя бы снизить голос на пару октав.