Все девушки и женщины сразу узнали первые строки своей любимой истории, и в комнате воцарилась тишина. Я кивнула матери. Она приняла мудрое решение рассказать эту легенду, чтобы успокоить всех нас. Мы слушали, как она повествует о том, как дерзкий Пастух украл одежду самой прекрасной дочери, Ткачихи. Он ушел, а ей пришлось обнаженной томиться в пруду.
— Но когда наступила холодная ночь, — продолжала мама, — ей ничего не оставалось, как в полной наготе смущенно идти к дому Пастуха, чтобы вернуть свою одежду. Ткачиха знала, что у нее есть всего один способ сохранить свое честное имя. Она решила выйти замуж зa Пастуха. Что, как вы думаете, случилось потом?
— Они полюбили друг друга, — вдруг раздался пронзительный голосок Тан Цзе, дочери госпожи Тан.
Это была неожиданная часть истории. Кто бы мог подумать, что бессмертная богиня и обычный человек полюбят друг друга, ведь даже здесь, в мире смертных, когда мужчина и женщина заключают предназначенный им брак, они далеко не всегда находят любовь?
У них родилось много детей, — продолжала Цзе. — И они были очень счастливы.
— А потом? — спросила мама, глядя в ожидании ответа на другую девушку.
— А потом боги и богини потеряли терпение, — опять ответила Цзе, игнорируя прозрачный намек моей матери. — Они соскучились по девушке, которая ткала шелк из облаков и шила им одежду, и захотели, чтобы она вернулась.
Мама нахмурилась. Тан Цзе нарушила приличия. Я подумала, что ей, наверное, около девяти лет. Я посмотрела на ее ноги. Она вошла сюда без чьей-либо помощи. Значит, она уже преодолела два года, в течение которых девочкам перебинтовывают ноги. Возможно, ее нетерпеливость вызвана радостью оттого, что она опять может ходить? Но ее манеры!
— Продолжайте, — сказала Цзе, — расскажите еще что-нибудь!
Мама моргнула, но затем продолжила, как будто не заметила никакого нарушения принципа Четырех Добродетелей:
— Небесная царица отнесла Ткачиху и Пастуха в вышние сферы, а затем вытащила из волос булавку и нарисовала Млечный путь, чтобы разделить влюбленных. Небесная царица думала, что благодаря этому Ткачиха не будет отвлекаться от работы и у нее всегда будет прекрасная одежда. Но в день Двойной Семерки Небесная царица велит всем сорокам земли расправить крылья, чтобы получился мост и влюбленные встретились. В течение трех ночей, начиная с сегодняшнего дня, если вы, девушки, не будете спать ночью до рассвета, а выйдете в виноградник и будете сидеть там, глядя на то, как светит молодой месяц, вы можете услышать, как они плачут, расставаясь.
Это была красивая история, и она родила в нас светлое чувство, но ни одна девушка не выйдет в одиночестве к винограднику в ночное время, даже находясь в безопасности нашей усадьбы. Кроме того, что касается меня, то рассказанная история не заставила утихнуть мое нетерпеливое желание увидеть «Пионовую беседку». Сколько же мне еще ждать?
Когда настало время обеда в Весенней беседке, женщины разбились на группки: сестры сидели с сестрами, кузины с кузинами, но госпожа Тан и ее дочь остались в стороне. Цзе уселась рядом со мной за столом незамужних девушек, как будто она уже не маленькая девочка и ее скоро выдадут замуж. Я подумала, что мама будет довольна, если я поговорю с гостьей, но вскоре я пожалела об этом.
— Папа покупает мне все, что я захочу, — ликующе заявила Цзе, чтобы я и все остальные, кто слышал это, поняли, что ее семья намного богаче, чем клан Чэнь.
Едва мы насытились, как услышали бой барабанов и тарелок. Они звали нас в сад. Я хотела выказать хорошее воспитание и степенно выйти из комнаты, но первой очутилась у двери. Я шла из Весенней беседки по коридору, освещенному мигающими фонариками. Я проследовала по берегу центрального пруда, мимо беседки Вечного Наслаждения. Затем прошла через лунные ворота, через которые можно было видеть заросли бамбука, орхидеи в горшках и искусно обрезанные ветки деревьев, растущих за воротами. Музыка становилась все громче, и я заставила себя придержать шаг. Мне нужно было блюсти осторожность, потому что я прекрасно знала, что вечером у стен нашего дома стоят незнакомые мужчины, и если одному из них удастся меня увидеть, вина падет на меня, и обо мне будут дурно отзываться. Но мне казалось, что в моем положении быть осторожной и не бежать едва ли возможно. Скоро начнется представление, и я не хотела пропустить ни одной секунды.
Я подошла к территории, огороженной для женщин, и опустилась на подушку, расположенную рядом со сгибом ширмы. Через щелочку можно было наблюдать за тем, что происходит на сцене. Видела я немного, но это было больше, чем я могла надеяться. За мной последовали другие женщины и девушки. Они заняли места на других подушках. Я была так взволнована, что ни капли не огорчилась, когда Тан Цзе уселась рядом со мной.