«Что же?»
«Скажу при встрече. Это не телефонный разговор».
«Мне не нужны встречи», — отрезала Таня.
«Танюша, знаю, что между нами все пошло не так, и, поверь, я сам не в восторге, что так вышло. Я хочу поставить между нами финальную точку. И сказать кое-что важное. Я часто думал о нас. И это меня мучило».
«Так часто, что постоянно тусовался с разными девицами?» — спросила Таня.
«Следила за мной?» — с улыбкой подловил ее Костя.
«За дерьмом следить не нужно — оно то и дело где-нибудь всплывает само. Как ты сегодня. Кость, знаешь, что я тебе скажу — ты эгоист. Законченный эгоист. Вернулся и стало скучно, поэтому решил вспомнить обо мне? Не нужно. Никаких встреч. Мы расстались, и точка».
Он написал ей длинное сообщение, а потом еще одно, где пытался оправдаться, где говорил, что скучает, где открывал свое сердце — как раньше, на распашку. А она даже не читала. И не добавляла в черный список — просто игнорировала, словно ей было все равно. И это задело Костю, который все представлял совершенно иначе.
И тогда он решил поехать к ней сам.
Они должны встретиться. В третий раз — точно.
Глава 3
Если меня спросят, какой день в этом году был самым отвратительным, я без сомнения укажу на этот. Во-первых, что-то случилось с Олегом, и я, слыша по телефону звуки борьбы и женский истошный крики о «скорой», едва не поседела. А, во-вторых, объявился мой бывший парень. Костя. Человек, который оставил меня, потому что не смог отказаться от учебы заграницей. Человек, который заставил меня пообещать самой себе, что больше я никому и никогда не открою сердце. Человек, которого я безумно любила.
Как обычно объявляются бывшие?
Появляются в компании со сногсшибательной красоткой, чтобы дать почувствовать тебе собственную неполноценность. Или сталкиваются с тобой в общей компании — счастливые и сияющие от радости, заставляя скрежетать зубами от ярости и жалеть о расставании. Костя же объявился иначе. Он написал ни с того, ни с сего и заявил, что скучает.
Увидев его первое сообщение, я оцепенела. Просто смотрела на экран, не в силах поверить в увиденное, и не понимала, что происходит. Зачем он мне пишет, с какой целью? Сначала я была растеряна, а затем на меня нахлынула холодная жгучая ярость. Когда-то его имя было моей молитвой — я просыпалась с его именем и засыпала, но сейчас меня тошнило и от его имени, и от его фотографии, где он улыбался чужой незнакомой улыбкой.
Серьезно? Вот так просто он взял и написал после долгого молчания? Так невозмутимо предложил увидеться, словно ничего не произошло? Так легко решил, что я соглашусь на встречу и прибегу к нему на задних лапках?
Возможно, Костя думал, что я нашла себя на помойке, поэтому у меня нет чувства собственного достоинства и гордости. И решил, что я соглашусь и полечу бабочкой в его распахнутые объятия. Он не понимал, что остался в прошлом и стал частью воспоминаний. А я вдруг поняла то, что раньше плохо осознавала, — он эгоист. Законченный эгоист. Не слабый, не загнанный в угол обстоятельствами и не сумевший противостоять напору властный матери, а эгоистичный. Наверное, это не плохо — ставить в приоритет свое счастье, а не чужое, но не за мой счет, пожалуйста.
В переписке я пыталась быть резкой и равнодушной, но на душе скребли кошки. В сердце появилась знакомая глухая тоска, и это так взбесило меня, что я вдруг точно решила — встречаться с Костей не стану. Что бы он ни говорил. Как бы ни просил. А он все писал и писал, нес какую-то ерунду и злили меня все сильнее и сильнее. Не знаю, к чему привел бы наш диалог, но в какой-то момент мне позвонил Олег. И я чуть с ума не сошла от беспокойства за него — думала, что его ранили, и что это ему нужна «скорая». Так страшно мне было только однажды — когда младший брат позвонил мне и сказал, что бабушке плохо, а дома нет взрослых. И тогда, и сейчас я испугалась так, что перестала чувствовать собственное тело — мне казалось, что я парю в воздухе, а не сижу на кровати.
Услышав крик про скорую, я вскочила — мир пошатнулся, но я устояла на ногах и бросилась к шкафу. Нашла первые попавшиеся джинсы и кофту. Кое-как натянула их, не отпуская телефон и зовя Олега по имени. Я готова была бежать куда угодно, чтобы спасти его. Но не успела выйти из комнаты, как он ответил мне. Сказал, что с ним все в порядке, и что завтра он мне обо всем расскажет. А еще вдруг назвал малышкой, застав мое сердце пропустить удар. И дело было не в этом ванильном обращении, а в интонации, с которыми он говорил — ласково и осторожно. Так говорят любимым девушкам, пытаясь их успокоить.