Знакова сидела за третьей партой и не сводила глаз с Челяева. Громкая взбудораженной тишиной, совсем не увлечённая Золя, по-кошачьи выпрямленная, готовая к нападению. Челяев пылко вглядывался в лекционный материал, затем встал со стула, как-то неловко. Стул упал. Кто-то засмеялся. Надя встала посреди лекии и опрометчиво вышла из аудитории. В голове у нее словно гулял сквозняк. Из-за этого сквозняка она не может восполнять пробелы во французской литературе. лучше спросить подробности жизни Золя у девочек.
Спустившись по лестнице она присела на одну из ступенек и закрыла глаза. Вокруг нее никого не было -- все на парах. Надо бы включить в свою жизнь медитации или аутотренинг. Как? Допустим...
Она отложила книги и мысленно нчала проговаривать:
-- Я смогу забыть его! Я забуду! Забуду его!
-- Что бы сделал...
-- Вам плохо? Надя, Вам плохо? -- голос Рафинада внезапно вывел её из ненавситного оцепенения и она уже было подумала -- спит, а он ей снится.
Вскочив на ноги, Знакова невольно покачнулась и задела его рукой. Челяев подхватил её, только она вырвалась из его неожиданного плена.
-- Что с Вами? Откуда столько презрения ко мне?
Его лицо оказалось так близко! Намного ближе, чем она его себе представляет по дороге домой.
-- Извините, я не смогу вернуться на Вашу лекцию, -- словно робот выпалила она.
-- Я Вам так неприятен?
-- Больше, чем Вы думаете!
-- Что я сделал?
Надя кинула в сумку выпавшую ручку, он схватил её за запястье.
-- Мы должны что-то делать... с тем, чтобы Вы начали относиться ко мне лучше..., -- как-то язвительно сказал он.
-- Простите, мне сложно понять что Вы имеете в виду! -- копируя его язвительность, проговорила Знакова.
-- Вы очень умны. Наверно, Вы заметили, что я ... что я...
-- Вам лучше вернуться! -- Знакова стала спускаться.
-- Я поступил дурно... Вы не знаете... Конечно, как можете знать... Я поступил дурно... Вы должны знать. Моя совесть... Моя совесть так похожа на Вас!
-- Оставьте все эти разговоры. Вы заморачиваете мне голову?
-- Я думаю, заморачиваю голову свою. Мы должны поговорить. Я ... Я -- глупец... Надя, я люблю...
-- Любите притворяться! Посмотрите на себя в зеркало! Присмотритесь к себе хорошенко, Вы -- шут!
-- Надя! -- он заоторопился за ней, так как она почти бежала -- так быстро шла. -- Надя, простите меня! Вы что-то знаете? Надя, что Вы знаете? Надя! Знакова! Знакова, постойте! Всё же он догнал ее и схватив за рукав, развернул к себе так неожиданно, что голова у Нади закружилась. Развернул и поцеловал. Знакова хотела ударить его, но промазала, так как Челяев успел увернуться. Фальшивый выпад в сторону, вроде в правую, выбил её из колеи, она потратила на него много сил и теперь почувствовала резкое утомление.
-- Я тебя люблю! -- шептал он акаким-то неестественным, почти алюминиевым голосом. -- Бу..будь моей женой!
Надя треснула его сумкой, из которой высыпалось всё содержимое. Она даже не стала подбирать, а просто ушла с сердцем, выбегающим наружу через все двери души.
Челяев стал подбирать вещи, выпавшие из сумочки Знаковой и вдруг замер, держа в руках и приближая к глазам, фотоизображение самого себя, -- копию себя самого с интернета, с социальной сети.
-- Ты всё знаешь... Всё ... знаешь.
Лианова протянула руку за мороженым, которое должна была принести Лань, но вместо холодной и сладкой горы почувствовала бумагу.
-- Что это? -- Машка сузила нарядные кошачьи глаза и откинула волосы.
-- Это письмо от Василия Олеговича.
-- А-а! ну давай его сюды, пробегусь по нему глазами.
"Здравствуй, Маша!