Луна вырвалась из плена Машки и уже через сорок минут добралась до квартиры Знаковой.
— И ты ей не сказала? — спросила у Луны Надя. Надя сидела загруженная книгами и старательно заучивала все, что задали. Свои чудесные волосы она забрала наверх и ссутулившись, пыталась разглядеть что-то новое в тексте, который перечитывала уже дважды.
— Машка не поймет. Она девочка городская, не то, что мы с тобой, — сказала Луна, рассматривая статуэтку фараона на столе подруги и вспоминая о чём-то.
— Машка — папенькина дочка. У нее есть все, что нужно, — Надя оторвалась от книги. — А если чего и нет, так это только потому, что она не знает, что ей это нужно.
Луна, молча, кивнула.
— Еще она из тех, кто уводит парней из-под носа таких, как мы, — не сдавалась Надя.
— Но она наша подруга, — сказала Луна.
— Как сейчас помню тот вечер, — произнесла Надя. — Машка так легко заводит знакомства. Пришла, никого не знает. Минута, две, и она уже в центре внимания. Странно, что мы стали общаться. Но более странно, что ты стала общаться с ней. Когда у Машки академический экзамен?
— Она его не сдала.
— Почему? Уж, точно не испугалась! — Надя закусила губу, и взглянула на одухотворенное лицо подруги в ожидании ответа.
— Она просто не пришла на экзамен, — тихо сказала Луна.
— А, здесь все понятно. Этот новенький? Слава?
— Ага. И мне уже кажется, что он не новенький, потому что Машка говорит о нем постоянно. Зато я учусь слушать! — воскликнула Луна и улыбнулась.
— А самой тебе жить негде! — сказала Надя.
— Да. Не стала тебе по телефону все рассказывать в присутствии Машки. Дело в том, что Наталья Павловна переехала к своей сестре. Быстро все получилось. Ты же знаешь, у неё есть племянница…
— Которая уже живет у Натальи Павловны, — договорила за Луну Надя.
Луна вздохнула — остался один экзамен по физиологии высшей нервной деятельности — завтра, а жить негде.
— Эта племянница очень напоминает Машку, и поэтому она не понимает, что тебе негде переночевать?
— Я даже не сказала Маше. Ей не до меня.
— Мне уже кажется, он — фантом, который слоняется всюду рядом с ней! Ладно, не переживай, я уже поговорила со своей хозяйкой и тебе можно до завтра остаться у меня, точнее мы можем остаться у нее! — Надя проговорила это торжественно, как с трибуны. Иногда Надя говорит очень громко, будто что-то себе доказывает.
— Тоже уходишь?! — Луна стала говорить тише, оглядываясь на дверь.
— Понимаешь, у моей хозяйки со здоровьем проблемы. Я стала ее бояться. По ночам не спит, резко появляется в дверях и прочее. Не хочу тебя пугать, но…
— Почти не испугала, — вздохнула Луна. — Похоже, нам с тобой после летних каникул придется искать новое жилье.
— Да, но каникулы длинные, — Надя задумалась и подула на кончик обглоданного карандаша. — Давай не будем сегодня думать об этом! У меня завтра любимая «зарубежка». Очень не хочется попасть впросак.
— Ты? — Луна улыбнулась. — У тебя синдром отличницы, а ты знаешь, что этот синдром бывает только у отличников?
— Мне кажется, скоро у меня начнется новый синдром, и намного страшнее и это будет как раз по твоей части.
— Было бы неплохо! — улыбнулась Луна. — Ты будешь моим единственным пациентом, которого я вылечу. Фрейд говорил, что за карьеру можно исцелить окончательно только одного пациента. Знаешь, мне нравится чувствовать себя психотерапевтом, пусть даже будущим.
— Слушай, вылечи меня сразу, чтобы эта «зарубежка» не пустила свои корни в разные… хотя, ты меня поняла.
— В разные симптомы. Имеешь в виду психосоматику?
— А что это?
— Это то, о чем ты сейчас говоришь. Большинство болезней отращивают ноги психосоматике, которая чудно так перестраивает мысли несчастным пациентам, мешая жить свободно и положительно.
— Не думаешь стать психиатром? Мне уже значительно лучше. Я даже тебе больше скажу, образ таинственной Психосоматики постепенно перерос в образ нашего преподавателя по зарубежной литературе. А эта женщина постоянно меня испытывает на прочность, точно я — хамелеон.
— Она хочет, чтобы ты стала хамелеоном? Тогда стань им. Это же так просто! — Луна подошла к окну и взглянула во двор:
— Он скоро приезжает.