— Что случилось? — она взглянула в глаза Славы и не обнаружила в них своего отражения.
— Все в порядке, — заверил парень. — Мне нужно идти.
— Здесь так скучно. Пойдем скорее отсюда! — Машка развернулась и красивой походкой направилась в прихожую, как будто Слава битый час умолял ее уйти с ним.
Черноволосый парень, что стоял у окна, вышел в прихожую:
— Уходите? — его глаза оказались изумительными, а повадки кошачьими. Невысокий рост казался незаметным из-за необыкновенной грации. Есть в нем глубина и мужество. Он напоминает тех, которые тонут сами, спасая людей, и верят в деда Мороза до ста лет.
— Забегала на минутку, а теперь испаряюсь, А вы тот самый химик, мозгов которого все так боятся? — спросила Машка уверенно. Она посмотрела на парня и отвернулась, чтобы улыбнуться Славе. Но тот явно думал о чем-то своем.
— Меня зовут Олег, — произнес черноглазый парень — и я действительно химик, только порой мне кажется, совсем без мозгов, — смущенно добавил он. Его глаза поразили Машку. Словно лабиринт, где множество дверей. Снимаешь засов, толкаешь дверь, а она все равно заперта. Множество выходов, но не выйти. Машке захотелось исчезнуть вслед за Славой. Слава не похож на лабиринт. Если влюбить в себя Славу, то все цели в жизни сразу будут достигнуты.
Олег что-то спросил, но Машка уже не слышала его. Железная дверь с грохотом тяжело закрылась прямо перед серьезным лицом Олега. В эту же минуту погас свет и музыка выключилась. В гостиной послышались капризные голоса девиц, смотревших в окна — свет выключился во всем дворе. Вечеринка накрылась. Многие стали расходиться.
Надя, наверно, раз тридцать перечитывала тему, которая ей не нравилась. Луна разложила кресло, где ей предстояло спать и села с большой книгой, которую любит читать в электричке. Открыв, первую страницу она улыбнулась, глаза засияли — девушка углубилась в чтение.
— Не повторяешь физиологию? — Надя оторвалась от учебника. Настольная лампа освещала утонченные черты на лице Нади, но подчеркивала усталость и неуверенность.
— Зачем? — Луна подняла голову от книги и доброжелательно улыбнулась. — Ты же знаешь, как я учу — читая, запоминаю не все, поэтому приходится конспектировать.
— Помню, ты однажды рассказывала, что при подготовке к одному экзамену, ты не только записывала, но и отвечала на вопросы, которые сама для себя и придумывала?
— Ага, это была философия. Сдала на «отлично». Попался Ницше и Платон. — Луна поводила плечом. — Это был первый экзамен, а физиология — завершающий. Ты же знаешь, у нас на факультете — метод погружения в предмет. Это здорово, так как информация в голове остается, — Луна неожиданно чихнула и рассмеялась. — Точно! Правильно!
— Будь здорова! — Надя отложила учебник и пару тетрадок. — А метод погружения только на факультете психологии или еще где-то есть?
— Не знаю, — пожала плечами Луна, — думаю не только у нас. Но такой учебный метод мне нравится.
— А у тебя нет синдрома отличницы? — ехидно спросила Надя. — Так конспектировать и на вопросы отвечать — а про меня говоришь!
— Я никогда не была отличницей. Четверки не позволяли, — сказала Луна.
— Но четверки всегда можно исправить! — твердо промолвила Надя и Луне, которая еле заметно покачала головой, сразу стало ясно, что Надя всегда так и поступала.
— Каждая оценка чему-то учит.
Комнату окутывало свечение вечера. Шторы в комнате были открыты и собраны по бокам смешными усатыми бабочками. В комнату будто опускалось облако света, народившееся внизу — на земле, среди фонарей.
— В жизни оценки не главное, — рассуждала Луна Фрескова. — Важны мысли, действия и отметки, которые ты ставишь самому себе. Зачем мне пятерки?
— Откуда ты знаешь про пятерки и учителей? — спросила Надя, вновь придвигая к себе ненавистный учебник и тетрадь с экзаменационными ответами. От света лампы кожа на руках Надежды была белой, почти прозрачной. Это видели оба фараона, которые под видом статуэток внимательно наблюдали за жизнью в комнате.
— Я из семьи учителей, — улыбаясь фараонам, ответила Луна. — И пока моих учителей не смог превзойти никто.
— Может, ты сможешь? — спросила Надя. — А что, по-моему, у тебя все основания для этого, — добавила она, зевая. — Наверно.
— Не думаю, что буду работать учителем, хотя говорят, наш диплом будет не только с психологом, но и с педагогом. А если человеку нравится учиться, то и работа в радость. Может, пора ложиться спать. Вроде твоей хозяйки не слышно, наверно спит?
— Если честно, разговоры меня окончательно умотали, — молвила Надя и, хмурясь, медленно поднялась из-за стола, одновременно захлопывая скучный донельзя учебник, с тетрадкой в середине.