Девушка подошла к двери и положила, было, руку в полосатом рукаве на щеколду, как отпрянула, словно обожглась.
— Это я, открой! — из-за двери послышался голос Коляна и Луна тяжело вздохнула.
— Не могу, — ответила она и в ужасе представила, что будет с ним, когда он увидит её — в последние дни «ветряные пузырьки», как она их называет, стали подсыхать. Засохшая корочка на каждом из них огрубела и приобрела цвет уголька. Сегодня один из этих угольков отвалился на лбу, оставив за собой небольшую ямку. Еще пару ямок и она займется самовнушением.
— Почему? — мягко, очень мягко спросил он. — Я могу закрыть глаза, если хочешь.
— Вот, спасибо! — разозлилась девушка и отошла от двери. Отошла и сразу приблизилась вновь.
— Не злись! Мне надоело ждать, — замолк он. — Не могу тебя не видеть. — Последние слова он произнес очень тихо, но Луна их расслышала.
— Чем занимался все это время? — поспешила она перевести тему, зная, что не откроет. Он неожиданно замолчал.
Если она откроет, он, конечно, будет потешаться над ней какое-то время. Потом жалость возьмет верх, и он станет просить ее прогуляться, или просто остаться с ней, попить чай с малиновым пирогом, например. Этого Луна допустить не могла. Нельзя впускать парня, если ты одна — закон семьи, закон ее внутренней леди. Даже если он не приблизится на метр.
От тишины молчание между ними через дверь, как будто усилилось.
— Почти ничем: болтал, хохотал и чавкал.
— Над чем хохотал? — Луна улыбнулась. Она знает, как он умеет смеяться. Его глаза становятся раскосыми и дивно хорошими. Рот растягивается в улыбке, а нос становится похожим на печёную картофелину.
— Мы хохотали над Кирой. Недавно она зашла домой, чтобы пообедать. Ее пчела ужалила, знаешь?
Луна кивнула, как будто он ее видел. Кивнула, но ничего не ответила. Ее улыбка померкла. Она встала, прислонившись спиной к стене, и почувствовала холод и какую-то безысходность.
— Так вот, — продолжал он беспечно. — Когда она вернулась и присела за наш столик, я подложил ей на скамейку маленького паука. Она на него села и тут поднялся ужасный гогот. Оса хохотал громче всех, а Ленька, да он просто стал икать от смеха! Кира смотрела, не понимая, а когда встала, чтобы поглядеть, на чем сидит, то, конечно, ничего не заметила — Колян стал смеяться. Этот смех разнесся по всему подъезду и он, наверное, даже присел от смеха, потому что его голос стал доноситься откуда-то немного снизу, ниже уровня замочной скважины.
Луна смотрела на дверь. Рассматривала розоватый отблеск краски на ней и вспоминала, как они с мамой ее красили — наносили краску в два слоя. Запах краски уже не так сильно врезался в нос, так как до этого они покрасили все семь дверей в их «Палаццо». Луне нравиться так называть квартиру. Девушке стало неприятно слышать рассказ друга, и она ушла, просто ушла в свою комнату.
— Бедный паук, — молвила она вслух и покачала головой.
Его голос продолжал вещать что-то про Киру, Неваляшку и Лёнечку. Затем, он стал звать Луну, так как, наконец, понял, что её нет за дверью.
Телефон зазвонил, но Луна не взяла его в руки. Она стояла около окна в Детской и думала обо всем. Затем подошла к зеркалу и провела пальцем по одному «угольку». Под пальцем уголек вдруг потерял свою силу и оторвался с кожи. Он пролетел маленькой точкой, не оставив после себя и следа.
— Ну, здравствуй! — Машка спустилась с лестницы стараясь уловить в глазах парня искорки любви и бесконечное чувство вины. Славка немного смутился и посмотрел в сторону шиповника. За ними кто-то находился — просвечивала одежда, и ветки двигались, как от порывистого ветра. Сегодня погода радовала — полный штиль и яркое огненное солнце.
— Выходи, скорее, кто там?! — в голосе Машки послышалось раздражение, а в глазах заиграли чертики.
Из-за шиповника появился Олег. Он прошел медленно, словно дикий кот и при этом нервно теребил пальцами правой руки за пуговицу. Он не успел, и подойти, как пуговица оторвалась, чем привела его в некоторое замешательство.
— Красивый дом! — произнес он, не поднимая глаз на девушку. Лицо Машки вспыхнуло — странно, что эти двое пришли вместе. Ужасно, что один из них нравится ей еще с весны, а второй — нелепое, занудное существо. С другой стороны — отличный шанс заставить ревновать Славку к этому тихому ботанику.
Машка закрыла дверь на длинный железный ключ и пошла вперед. Двое ребят направились вслед за ней.
Обидно, что она вырядилась в зеленое платье специально для Славы, но что поделаешь, если и Олег здесь. Вечно, путается под ногами! Машка обернулась и взглянула на Олега. Он покраснел, и резко опустив голову, стал рассматривать безупречную асфальтовую полосу. «Да я ему нравлюсь! — подумала Машка. — Вот и отлично! Милый Слава! Сейчас ты почувствуешь себя не в своей тарелке, а потом поймешь, что я ускользаю от тебя. Нет того, кто не мог бы потерять от меня голову».