Ничего важного он так и не сделал. Следовало до закрытия забежать в магазин за лампочками и переходниками для дачи.
Кольцов старался не думать о Рафинаде и Наде, которую тот ненавидел и любил одновременно. Ему захотелось покоя и чего-то яркого, как будто стало совсем темно, и свет стал необходим.
Рядом на остановке оказалась девушка. Она заметно нервничала, словно боялась опоздать или наоборот, успеть. На миг повернула она к нему лицо, и Кольцов увидел печальные глаза, длинный нос и красивые губы. От этой девушки трудно оторвать взгляд. Невольно Илья подошел ближе.
— Могу я помочь вам? — спросил он.
— Нет! — воскликнула она с удивлением и некоторой неприязнью.
— Почему?
Газель цвета желтка остановилась прямо перед ней. Девушка зашла в маршрутку, так и не ответив Кольцову.
Илья остался на остановке один. Он почувствовал себя мрачным и нерешительным, словно его облили ледяной водой.
Бывает же такое — сильное чудесное детство вдруг перерастает в странное чувство. Лучше не думать о названии его, но невозможно не вспоминать имя человека, виновного в этом. О чем думает он сейчас под стук колес? Почему не признался в своем отношении раньше?
Луна сидела в темноте, не замечая нарастающей, поглощающей отблески света, тьмы. Когда она оставила его под бельевыми веревками, рассеяла бездну между ними. Но и любовь его очевидна. Пусть сколько угодно всюду болтают, что зеленые глаза часто обманывают. У Нади тоже глаза зеленые, и у Маугли — такие глаза не умеют лукавить. Сейчас эта бездна увеличилась. Луна думала обо всем и водила указательным пальцем по ковру, висевшему на стене.
Она не разрешала себе плакать, вспоминая, как они встретились после долгого перерыва. Ветрянка, поездка к Наде, нежелание видеть Ко из-за его дружбы с «курами» — от всего этого хотелось укрыться под легким одеялом веры и истины. А он все это время…
Она не может не вспоминать его слова о том, что родители переживают и, не зная ее, неправильно говорят о ней. От печали она стукнула по ковру ладонью. Стена как будто зазвенела, Луне стало холодно. Будто в пещере — тихо, темно, мрачно.
Девушка встала, и, приоткрыв высокую белую дверь, вышла в прихожую. Здесь оказалось светлее — из зала попадали отблески и оставались там. В такие отблески она и верит — все обойдется. Все поймут, что их дружба светлая, искренняя и настоящая, как и взаимность. Только, кажется, что такое не повторится однажды.
Она не сможет глядеть на то, как он уедет на машине дедушки в сторону вокзала. Лучше свернуться калачиком, тоскуя по уходящему лету. Пусть даже заснуть не удастся — будет глядеть в стену, и нанизывать события на ветку памяти крошечными огоньками.
Лучше бы не ездила к Наде. Но необходимо было увидеться с ней, так как на тот момент, настроение Нади не вызывало сомнений. Какой счастливой она была, разговаривая с подругой про Понедельника, Машку и чудесный сад. Луна говорила, а сама постоянно думала о нем — приедет, поссорятся из-за ее отъезда. Андрей, Кира… Люди нарочно мешают! Нет, он не сможет долго злиться и все будет, как раньше.
Но такого поворота событий она не ждала. Как раньше уже не будет никогда. Эти его ужасные слова! Они будут вместе! Влюбленные должны быть вместе после невыносимых препятствий. Закон двух сердец.
"Невыносимых" — это слово теперь будет ассоциироваться у нее с ним навсегда. Тогда он не шутил, пусть даже злился. А спички? Это признание. Самое лучшее признание любви к ней! Она этого никогда не забудет. Какие еще доказательства его чувств ей нужны? Вернуть бы день ее отъезда в город, перрон. Сейчас она бы не уехала, осталась, оставив на недели город, вместе с Машкой, огнями и вечными истинами!
— Папа, ты чудной, как всегда! — он глядел на отца и хохотал. — Как можно не вспомнить, куда спрятал драгоценности!
— Мальчик мой! Я забыл не все, только самое главное… — Смешная потертая шляпа отца съехала на затылок и застыла, словно в изумлении. — Как тогда, помнишь, с тем тряпичным пупсом? Тебе его сделала девочка с соседней улицы…
— Помню, помню, что? — спросил сероглазый красавец, пытаясь сдержать улыбку.
— Я спрятал его в свою Половинчатую и забыл. Прошло время, много времени, твоя мама стала протирать ее и уронила. Та конечно разбилась. Ты знаешь свою мать! Больше всего она напугалась не тому, что разбила ценнейший экспонат. Пупс, этот пупс из твоего детства по-настоящему шокировал её. Мать так кричала, я подумал — крыша упала. Оказалось — пупс вылетел из Половинчатой. Не разрешаю ей протирать. Путь плюет на пыль, если ее муж — художник. Любимый, между прочим, художник!