— Она… Варвара Петровна Глухова…
— Так… стало быть: «Эй, извозчик, к Варваре Петровне». «Вам к гражданке Глуховой? Пожалуйте». Эх, ты… Я и не знаю, что теперь делать.
А Москва все выпирала и выпирала из-под земли, рельсы расползались, вагоны тянулись бесконечными рядами… И Катя вдруг поняла, что такое Москва, и ее взял ужас… Куда же она денется? Как найдет тетку?..
А Петя, стоя у окна, из себя выходил от восторга.
— Вагонов-то сколько… Труба-то какая… Смотри, смотри, вагон сам едет, сам едет…
Поезд шел по мосту, а под мостом была улица и по ней мчался трамвай…
Сразу столько удовольствий.
Наконец въехали в вокзал.
— Вот что, — сказала Марья Степановна, пока я вас к себе возьму, а там как-нибудь поищем… Может быть, по адресному столу найдем твою тетку.
И для Кати теперь все надежды выражались одним словом: адресный стол.
Ей при этом представлялся огромный письменный стол, а за этим столом сидит человек, который знает всех, кто живет в Москве. «Вам Варвару Петровну Глухову, ну как же, я ее знаю… Она живет…» Но вот где она живет, Катя уж никак не могла себе вообразить…
Поезд долго стоял, пока происходила выгрузка больных. Наконец Марья Степановна пришла и сказала: — Идемте.
Они пробрались сквозь вокзальную толпу.
На вокзале была грязь и вонь. Толкались мешечники, по углам валялись какие-то люди, производившие впечатление мертвецов.
За Марьей Степановной приехал на вокзал ее брат Степа, молодой красный командир, веселый и красивый. Приехал он на автомобиле, чем окончательно пленил Петю.
Степа сел рядом с шофером и, поймав взгляд Пети, крикнул:
— Иди сюда ко мне на колени.
Петя всю дорогу дрожал от радости, а Катя молчала, подавленная огромностью города.
Автомобиль гудел, и люди с санками шарахались от него, бормоча проклятия. Был ясный морозный день.
Степа и Марья Степановна жили в одной комнате, разделенной пополам ситцевою занавескою.
Степа поставил самовар и, угощая гостей своим пайковым хлебом, шутил с Петей.
Тот все время сидел у него на коленях, играл его удостоверениями, а один раз даже, к ужасу Кати, потянулся к револьверу, которого однако ему не дали.
Марья Степановна просила брата навести справки о Варваре Петровне Глуховой, на что тот промычал что-то выражающее большое сомнение в успехе поисков. У Кати от этого мычания опять тоскливо стало на сердце.
После чая Катю и Петю уложили спать. Их сильно укачало в дороге и они заснули крепким сном, как только добрались до подушки.
Кате опять приснился адресный стол. Человек, сидевший за столом, приветливо улыбался, и лицо его было очень знакомо. Да ведь это таинственный монах — Карасев. Катя довольна. Она спрашивает, как найти тетушку, и тот сейчас же пишет ей на бумажке адрес. Катя хватает бумажку хочет прочесть и… просыпается.
В комнате уже стемнело.
Петя спал рядом с Катей. Ни Степы, ни Марьи Степановны не было. Очевидно, они ушли по делам. Кате вспомнилось, как она бывало просыпалась вот так же в Тополянске и ждала… отца с матерью. И ей опять захотелось плакать.
Она встала и подошла к окну. Крыши, крыши, бесконечные белые крыши, кресты с золотыми цепями, трубы, какие-то башни. Какой огромный город!
Вечером Степа вернулся и сказал, что он подал в адресный стол заявление. Ему некогда было дожидаться, велели приходить завтра утром.
Мечты об адресном столе не обманули Катю. Тетушка нашлась, и Степа сам вызвался свезти к ней племянницу и племянника.
КОГДА Варвара Петровна узнала, что перед ней стоит ее племянница, она в первый момент не проявила никакой радости. Она продолжала со страхом поглядывать на военного, но вдруг, должно быть, уловив в его взгляде недовольство такою ее холодностью, она кинулась к Кате и Пете и стала целовать их и тискать, громко при этом восклицая:
— Милые вы мои… птенчики золотые… ангелочки… радости мои…
Рвач воспользовался суетою и, покосясь на Степу, быстро вышел.
Уходя, он пробормотал:
— Не буду мешать трогательной встрече близких родственников.
Степа тоже поднялся, очевидно, удовлетворенный проявленной радостью.
— Ну, я свое дело сделал. Могу уходить.
— Спасибо вам, товарищ… большое вам спасибо…
— Ну, чего там… Хорошо что вас-то нашли. По адресному столу. Порядок у них замечательный.
— Это только при советской власти такой стал порядок… При царизме этого не было…
Степа поцеловал Петю, кивнул Кате и Варваре Петровне и вышел. Хлопнула дверь, автомобиль взвыл, загудел и скоро замолк вдали…