Гроб из обугленного вороненого металла Падре Юсебио выкопал той же ночью, словно извлекая из чрева земли последнюю надежду. И, возложив его на скрипучую повозку, отправляющуюся в порт, он призвал в союзники не только братьев по вере, но и простых смертных, чьи сердца бились в унисон с его. Их души, словно свечи во тьме, горели единым пламенем – верой в избавление человечества от коварных объятий Лукавого, в прощение Всевышнего и в Свет, что подобно Фениксу, возродится и вновь воцарится над миром.
Позже, людская молва сплетет дивные сказания о царевне, уснувшей в хрустальном гробу, и о юноше, пробудившем её от вечного забытья. "И в полуденную пору гроб её к шести столбам на цепях чугунных там осторожно привинтили…". Вероятно, эхо откровений самого Юсебио, запечатленное в его мемуарах или пересказанное его последователями, вдохновило златоустого Пушкина на создание этой пленительной сказки. Прекрасная, романтичная, нежная греза… Увы, столь далекая от той леденящей душу реальности, что постигла меня.
Когда пламя поглотило меня, погасив свет в моих глазах, я погрузилась в беспросветный мрак. Только тьма… И оглушительная тишина. Даже собственные крики, исторгнутые из глубин истерзанной души, не достигали моего слуха. Я была в пустоте, в безвременье, где не существовало ни начала, ни конца.
Я не помнила ничего. Ни имени своего, ни единой молитвы, ни даже жалобного стона. Меня терзала неутолимая жажда, и я чувствовала, как испепеляется каждая клеточка моего существа.
Затем наступила звенящая, всепоглощающая тишина. Только она, и ничего более. И, как ни странно, в этой тишине я обрела подобие покоя, несмотря на адскую боль, которая не утихала ни на миг, к которой невозможно было привыкнуть. Это длилось так долго, что я забыла, как звучит мой голос, пение птиц, голоса людей. Я мечтала раствориться в дымке, покинуть истерзанное тело, лишь бы не чувствовать ничего. Сначала тишина окутала меня, словно прохладный шелк, утоляя жар догорающего пламени. Затем она придавила меня к земле с неумолимой силой, так, что озноб огня сменился ледяным холодом. И вдруг, боль стала конкретной, локальной. Первым заболел позвоночник. В этот момент я чуть было не возблагодарила своего бывшего мужа за ту "награду", которой он меня когда-то одарил. Эта боль, с которой я давно свыклась, сейчас казалась такой родной, привычной, почти безболезненной. Затем раскололась голова. Потом сломались руки. И последними - ноги. Казалось, будто все кости внутри меня дробились в осколки, а вены разрывались от лезвия. Но на самом деле ничего не ломалось, а наоборот - срасталось.