Я перешагнула порог комнаты, предназначавшейся для женщины, но никогда ей не принадлежавшей. Дух матери Джона – мисс Реджины Лэрд, был здесь, но не имел тела, чтобы продолжить своё дело. Могу понять, почему Кристина чувствовала себя здесь чужой. Ведь я тоже себя таковой чувствую. Она не могла делать то, к чему не лежит её душа и совсем не позволяют её навыки, потому, была права, отказавшись от владения этими покоями.
– Я совсем не обладаю даром, которым Вы обладали и всегда была весьма посредственна в работе с иглой и тканью, поэтому, не могу обещать, Вам, что стану Вашими руками. – Так я начала разговор с духом, что была здесь хозяйкой. – Но я обещаю, мисс Лэрд, что ваши творения будут сохранены и представлены всем, кто будет иметь к ним интерес, в должном виде, соответствующем Вашему имени.
Всю ночь я вытирала пыль со шкафов и выстирывала наряды, позволив себе прилечь на маленькую твёрдую кровать и закрыть глаза всего на пару мгновений. Семнадцать платьев, двадцать две пары обуви, двадцать панталон, двенадцать женских рубашек…
Александр рос. Я, не умея быть матерью, училась этому сама и учила Джона быть отцом.
Спустя несколько трудных, но беззаботных лет, я проснулась посреди ночи, испытывая ту самую, несравнимую ни с чем другим, болью.
Велиар близко. Мне нужно исчезнуть из Лондона.
Я старалась не издавать ни звука. И сползла по лестнице вниз в зал. Я думала о том, чтобы создать для себя Воду Исцеления, но начав создавать её, вспомнила, что в моём случае она просто не сработает.
– Мама? – Тихо позвал меня Александр, потирая свои глаза, медленными шажками спускающийся ко мне вниз по лестнице из своей комнаты.
– Александр, родной! – Я быстро вытираю слёзы со своего лица, поднимаюсь и подхожу к нему, обнимая его и беря на руки, преодолевая свои боли.
Малыш внимательно смотрит на моё лицо. Моё дитя. Я не могу сказать ему правды, которую так просят его глаза. Мой маленький ангел, который всё чувствует, и понимает больше, чем может понять.
– Мамочка, почему ты не спишь так поздно? Ты перепутала дни и думала, что Рождество уже сегодня, но оно ещё не сегодня!
Внутри меня пронеслось тепло, похожее на веру моего ребёнка. Одними своими маленькими словами, сложенными в простые детские предположения, он, как и все дети, может вернуть взрослого в самый счастливый и простой период своей жизни. В тот период, где ты точно уверен, что взрослые не спят по ночам потому, что ждут Рождественских чудес, а не потому, что испытывают свои убивающие страдания.
– Да… Да, Александр. Я поторопилась. – Врала я, держа себя из всех сил, которые мне даёт его ко мне любовь.
– Давай сейчас поспим, а утром я помогу тебе сделать так, чтобы стало Рождество! Ведь чтобы наступило Рождество мы должны украсить наш дом игрушками, поставить ёлку и приготовить угощения для Санты Клауса. Только тогда можно будет не спать всю ночь и ждать чудес!
Не нужна никакая Вода. Вот - моё исцеление.
– Пойдём, мой дорогой. Я расскажу тебе ещё одну сказку.
Мы медленно, держась за руки, дошли до его комнаты. Я уложила Александра в его постель и рассказала ему историю о торопливом времени, которое всегда куда-то спешило и никогда не хотело останавливаться. Он высказал пару своих предположений о том, куда же, всё-таки, оно спешит, говоря, что, может быть, время всегда бежит по кругу лишь потому, что не может найти из него выход и о том, что, если оно продолжает свой бег, значит, где-то там, в одной и той же точке этого круга, кто-то очень-очень сильно ждёт встречи с ним и оно к этому кому-то очень-очень торопиться, вот и продолжает бежать, чтобы успеть с этим кем-то увидеться, как минутная стрелка и секундная видеться друг с другом лишь два раза за день.
А что, если стрелки бегут по кругу не для того, чтобы встречаться, а для того, чтобы наоборот – так сильно отстать друг от друга, чтобы исключить все иные вероятные встречи из всех потенциально возможных? Тогда зачем я снова тороплюсь бежать, ведь все попытки уйти от всегда приведут к? В этот момент я поняла, что должна остановиться. Ведь если бегу я, то и Тьма бежит. За мной. Наши встречи неизбежны. Но я могу избежать преследования, просто замерев на одном месте и сократить наши столкновения. Моё время – оно здесь и сейчас. А после него, я снова пойду вперёд, уже без былого страха, без бега и спешки. Да. После того, как это время закончится. После него мне не к кому торопиться.