Я расценила это действие умышленной попыткой препятствовать моему личному пространству, но в то же время это было невероятно сексуально.
— Спасибо, — ответила я тихо.
Он смотрел на меня в течение нескольких секунд, затем произнес:
— Спасибо за сегодняшнее хорошее обслуживание. Ты уверенно поставила Энджелин на место, и я извиняюсь за то, что она сказала.
— Почему ты извиняешься? — поинтересовалась я, склонив к нему голову. — Ты не должен просить прощения за нее.
— Полагаю, так и есть, — ответил он с улыбкой.
Мы еще некоторое время продолжали смотреть друг на друга, и я думала, что он скажет что-то еще. Но он просто развернулся, чтобы уйти, бросив через плечо: «Хорошей ночи».
— Тебе тоже, — ответила я, когда он был уже за дверью.
Только когда мое временное помешательство закончилось, и я взялась за пересчет чаевых, я заметила, что он оставил мне пятьдесят баксов. Да на эти деньги можно было купить целую тонну лапши рамен для нас с Паулой.
— Я уверена, что могла бы устроить тебя в музыкальный магазин.
А? Мое внимание моментально переключается с горячих мужчин, оставляющих мне большие чаевые, на Паулу. Я улыбаюсь, глядя на нее.
— Нет, если мне придется одеваться вот так, — язвлю я.
У Паулы начальная стадия кризиса среднего возраста. Ее смолянисто-черные волосы теперь разбавлены окрашенными в красный цвет прядями. И она коротко состригла челку. Сегодня на ней шмотки в стиле гота: чертовски короткая облегающая юбка в темно-красных и черных тонах и сексуальный топ с открытыми плечами. Черепа, колготки, с изображенными на них перекрещенными костями, и военные ботинки — довершают ее образ.
— Ой-ой, подруга. Ты вообще придерживаешься какого-то собственного странного стиля с этими волосами и металлом на лице.
Я смеюсь, в процессе этого надевая серьги, и качаю головой. Стряхиваю свои лавандовые волосы на лицо, затем откидываю их назад. Мой образ — чистое искусство. Осматриваю Паулу с ног до головы, демонстрируя свое отвращение, и ухмыляюсь.
— Однако, ты — катастрофа для модного мира.
— Сучка.
— Распутница.
— Шлюшка.
— Мученица.
— Клубничный тортик.
Мы обе разражаемся смехом. Во время подобных перебранок каждая из нас старается первой рассмешить оппонента. Эта фраза потрясающая.
Присев на край кровати, я надеваю кроссовки. Паула подходит и садится рядом со мной.
— Итак, какие планы на завтра?
С моих губ слетает непреднамеренный вздох.
— Завтрашний день довольно загруженный. У меня две пары утром и репетиторство в обеденное время. Потом я пообещала заменить Энн на несколько часов в закусочной, пока она будет встречать своего ребенка из школы. И, наконец, пара часов в приюте.
Боже, моя жизнь безумна.
Паула поднимается и кладет руки на бедра. Она просто смотрит на меня, не говоря ни слова.
— К чему этот взгляд?
— Ни к чему.
— О, нет, даже не смей. Не превращайся в мамочку.
— Да ладно тебе, Данни. Ты гробишь себя. Я беспокоюсь за тебя.
Я встаю с кровати и обвиваю Паулу руками.
— Я знаю, что ты переживаешь обо мне, но я сама могу о себе позаботиться.
Она крепко сжимает меня.
— Я знаю, что можешь, милая. Но это все равно не удержит меня от беспокойства о тебе.
Сильно стиснув ее в ответ, я отстраняюсь прежде, чем начать распускать нюни, как идиотка.
— Я в порядке, — уверяю ее. — Кроме того, это ненадолго, верно?
— Конечно, малышка. Ненадолго, — она произносит те слова, которые уместны в данный момент, но я прекрасно улавливаю в ее тоне убежденность, что я в вечном рабстве.
***
Сейчас три часа дня, а я чертовски уставшая. Я вернулась домой в семь утра, и у меня было достаточно времени в запасе, чтобы быстро принять душ, после чего рвануть на утренние пары. После мучительного часа занятий с футболистом из Вестерн Сив, который был больше заинтересован в попытке полапать меня, нежели в учебе, я пришла в «Салли», чтобы подменить Энн. Хватило двух чашек кофе, и я чувствую себя немного лучше. К счастью для меня, заведение сейчас практически пустует.
Склонившись над объявлениями с вакансиями, я ищу какую-нибудь работу выходного дня. Если у меня получится найти несколько домов, где я смогу прибраться, то это очень сильно выручит меня в оплате моих долгов.
Звук колокольчика сигнализирует о новом клиенте. Я поднимаю взгляд, попутно складывая бумаги пополам, и замираю. Это же мистер Пятьдесят Долларов Чаевых. И я ловлю себя на мысли, что еще не создавала его образ у себя в голове. Он по-прежнему такой же горячий, как я и запомнила. Одет в серую футболку, на которой проступают пятна пота и в спортивные шорты. Он кажется слегка запыхавшимся, и я предполагаю, он только что завершил пробежку.