- Люба, - голос очень близко, прямо за спиной.
- М-м?
Теплые ладони на моих плечах, вверх – вниз, успокаивающе. А мне так хочется, чтобы Захар меня обнял. Хочется спрятаться в его крепких руках, свернуться в клубок. И он словно мысли мои читает, обнимает. Его руки оплетают мои плечи. Спиной касаюсь его груди. Я немного выше него ростом, и он ставит подбородок мне на плечо. Это странно, но так, в его объятиях, спокойнее.
Предательские слезы все же прорываются, стекают крупными каплями сквозь ресницы, спускаются по щекам и тонут в ткани свитера Захара. Я ведь обещала не доставлять проблем, но снова реву…
- Любаш… Болит что-то? – только не разжимай объятий… только не отпускай меня сейчас, пожалуйста! Хочется сказать все это, чтобы он услышал. Но...
- Нет, - кладу ладони поверх его предплечий, облизываю соленые губы.
- Тогда что?
- Я не хочу, чтобы ты уходил, - говорю, как есть.
- Я должен сейчас уехать. Пару дней меня не будет. Справишься сама?
- Угум, - я смогу, наверно. Это всего пара дней. А потом он вернется.
- Тогда я поехал? – спрашивает снова, и я снова мычу в ответ. Вздыхает. Его дыхание шевелит волосы на моей шее. Я так и не привела стрижку в порядок, приходится завязывать хвост.
Руки на моих плечах сжимаются сильнее, кожи чуть ниже шеи касаются твердые губы. Внутри все обмирает, то ли от неожиданности, то ли от сладкого чувства внутри.
- Не скучай, Любаш. Там в зале есть книжный шкаф. Если любишь читать, конечно.
Только киваю и тут же ощущаю пустоту, потому что Захар отпускает меня и идет на выход. Плетусь за ним из последних сил. Напоследок, целует меня в щеку.
- Побольше отдыхай. На заднем дворе есть навес, там дачные качели. Если погода хорошая, обязательно гуляй на свежем воздухе. Отопление я включил, жарко не будет, и холодно тоже. Если что, ты помнишь, я на связи в любое время…
- Хорошо, - улыбаюсь. Он смотрит мне в глаза, потом на мою улыбку… и уходит. Махнув на прощание рукой, садится за руль и уезжает. А я закрываю входную дверь на внутреннюю щеколду и иду на разведку. Осматриваюсь в доме, иду в кухню. Окно выходит на задний двор. Здесь тот самый навес и качели, а еще столик и два плетеных кресла. Пожалуй, мне уже здесь нравится. Особенно то, что Захар скоро вернется. Всего два дня… Какая малость…
20. Зоркий.
Время до приезда Сафонова тянется как резиновое. Я хожу от стены до стены по комнате, пытаясь найти себе место. Если хочу помочь девчонке, надо поторопиться.
Смотрю в окно – по улице крадется автомобиль, но в темноте рассмотреть, что за марка не удается – здесь почти нет освещения. Я и в доме свет не включал, чтобы соседи не срисовали, что кто-то приехал. Это место никто не должен раскрыть, иначе весь план к чертям.
Машина останавливается чуть дальше дома на поляне, и из нее выходит мужик. Бодрым шагом идет к забору и, осмотревшись по сторонам, входит в калитку. Это Сафонов. Выхожу встречать к входной двери. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я свободно ориентируюсь в пространстве. Тем более в этом доме прошло мое детство, я и с закрытыми глазами могу здесь ходить.
- Добрый вечер, если можно так сказать, - говорю я.
- Это будет зависеть от того, что ты мне рассказать хочешь, - говорит Сафонов, и я понимаю, что он решительно настроен.
- Проходи, - тоже перехожу на «ты». Проходим в зал, все так же в темноте. Конспирация, мать ее… - Информация не для широкого круга, ты же понимаешь? – Спрашиваю на всякий, потому что лучше перебдеть.
- Конечно.
- В общем, год назад я под видом головореза вошел в доверие к Панкову. Может, слышал о таком?
- Нет.
- Известен в определенных кругах как Витя Пан. Распространение наркотиков, торговля оружием… В общем, ничего хорошего.
- Так, и как это связано с моей дочерью? – весь подбирается Сафонов.
- Люба у него.
Тишина такая, что слышно, как стрекочут сверчки на улице.
- Не понимаю… Мне о Панкове ничего неизвестно, и общего у нас до последнего времени не было. Только лишь Люба теперь.