Мокрое белье неприятно липнет к телу, но тревожить сон Любы не хочется. Лежу, обнимая хрупкое девичье тело и охреневаю от произошедшего. Все то, чего я боялся, произошло. И надо это как-то разгребать. Ведь когда проснется Люба, по любому что-то надумывать начнет. А я не хочу, чтобы она волновалась еще и поэтому.
Люба начинает ерзать, пытаясь устроиться поудобнее, но на половинке дивана для двоих тесно, и я, уловив момент, встаю. Плетусь в душ, настраиваю теплую воду и подставляю каплям лицо. Расплываюсь в блаженной улыбке, что аж скулы сводит. Как давно я не улыбался? Год? Два? Три?
Да хрен знает. Но то, что я чувствую сейчас, мне однозначно нравится.
Наспех обтираюсь и, не одеваясь, а просто повязав полотенце вокруг бедер, иду в комнату. Люба спит в той же позе. Идея приходит сама собой и, отодвинув половину дивана, на которой спит Люба, опускаю спинку в получившуюся нишу. Очень удобный механизм, как оказалось. Бросаю подушку на получившееся спальное место и иду за одеялом. Ложусь потихоньку, чтобы не потревожить Любашу, укрываю нас одеялом и обнимаю. Сон накатывает какой-то сладкой волной.
28. Люба.
Открываю глаза. За окнами темно и в стекла бьет дождь. По крыше от ветра скребут ветви огромного грецкого ореха. А под одеялом жарко и почему-то тесно. Вспоминаю все, что произошло до сна и закрываю глаза. Стыдно…
Я никогда не могла выражать своих чувств. Да и некому было говорить о любви, а тут…
Оборачиваюсь и рассматриваю Захара. Его лицо расслаблено, но складка между бровей так и не разгладилась. Рука согнута в локте, закинута за голову. Он без футболки кажется еще больше, чем в одежде. На плече татуировка льва с оскалившейся пастью. Улыбаюсь. Веду пальцем по его груди. Хмурится, но не просыпается, а я спешу встать. Свет не включаю, потому что не хочу разбудить Захара. Я в доме и так хорошо ориентируюсь. Иду сначала в душ, потом в кухню. На плите стоит кастрюля с супом и тарелка с блинами. Скручиваю один и откусываю большой кусок. Кастрюлю убираю в холодильник, чтобы не пропал за ночь. На часах первый час ночи. Ничего себе мы поспали… Я даже не помню, как уснула. Зато отлично помню свой первый в жизни оргазм. Это было так… неожиданно и чувственно! И красочно. Словно перед глазами взрывались фейерверки.
Прикладываю к пылающим щекам прохладные ладони. Горят даже уши, и я решаю на что-нибудь отвлечься. Щелкаю кнопку чайника, достаю пакетик с заваркой, мою заварник и за всей этой бурной деятельностью не замечаю, что уже не одна.
Чуть не подпрыгиваю на месте, когда талии касаются мужские руки. Тело сковывает волной холода, а потом обдает жаром, когда понимаю, что это Захар. Он просто обнимает меня и целует в плечо. Мурашками по спине расходится его поцелуй.
Ведет носом по коже и словно зверь, обнюхивает.
- Так вкусно пахнешь, - шепчет хрипло, а я снова заливаюсь краской. Спешу перевести тему.
- Разбудила тебя?
- Нет. Почему сбежала?
Не получилось…
Оборачиваться боюсь, в глаза смотреть не осмелюсь. Да, может, это по-детски. Но поделать с собой ничего не могу.
- Любаш, - его руки замирают на моей талии. Пальцы чуть сильнее сжимает, поворачивает меня к себе.
- Я ходила в душ, - поднимаю взгляд по его обнаженной груди. Успеваю отметить, что он в одном полотенце, и что снова возбужден.
Глаза в глаза. Губы пересыхают, и я провожу по ним языком. Глаза Захара темнеют. Втягивает воздух через нос и прикрывает глаза.
- Я хотела… хотела извиниться за свое поведение.
- Глупости не говори, Любаш. Не за что извиняться.
- Ты не подумай, это был не мимолетный порыв, и не способ отвлечься от тревожных мыслей… И я ни разу вот так… с мужчиной…
Его ладони ползут вверх по моим бокам, оглаживают плечи, обхватывают щеки.
- Я ни в чем тебя не обвиняю, и не буду комментировать то, что случилось. Просто знай, что я все сделал осознанно.
- Мне все равно стыдно, - отвожу глаза.
- Мне тоже, - хриплое в ответ, и я снова пытаюсь что-то рассмотреть в его глазах.