Захара что-то долго нет. Наверно, опять с кем-то говорит по телефону? Иду на поиски. Прохожу по коридору и слышу его строгий голос.
- Какого хрена? Я тебя завтра ждал…
Интересно, кому это он так неласково? Выхожу в прихожую и замираю, сталкиваясь глазами с гостем. Выдох получается такой резкий, что перехватывает горло. Не могу вдохнуть, легкие жжет, в глазах темнеет…
- Да блять! – голос Захара гаснет в темноте, которую я так ненавижу.
Прихожу в себя постепенно. Глаза открыть боюсь, как и пошевелиться. Я лежу на диване, рядом тихо работает телевизор и что-то невнятно шепчет Захар.
Что вообще происходит? Я сошла с ума? Ведь не может мое сознание быть здоровым? Или может? Просто привиделось?
- Куда мне было податься, если не к вам? – говорит мой глюк голосом папы.
- Надо было затаиться, а ты приехал прямиком сюда, - снова недовольно шепчет Захар. – Я же говорил, что это может быть опасно. О чем ты только думал!?
- О дочке я думал, ясно? Что вообще происходит и почему она расхаживает по дому постороннего мужика в таком виде?
Блин, желание натянуть футболку на обнаженные бедра почти непреодолимо, но я все еще претворяюсь бездыханным телом. В какой момент моя растерянность сменяется любопытством – не знаю. И уже не так страшна перспектива попасть в психушку, потому что я так скучала по папочке… А, может, я просто умерла?
- Может, потому что этот мужик не посторонний? – раздраженно говорит Захар. И я прямо представляю, как он хмурится и потирает пальцами глаза.
- Какого черта, Соколов? Какого! Черта!
- Не ори, болезный.
Как же хочется открыть глаза… И дыхание не поддается контролю. Если это сон, то самый замечательный!
- Люблю я ее, ясно? И ты не быкуй, вижу, что набить мне морду хочешь. Но это ничего не изменит.
- Изменит. Я сброшу злость.
- Ну, хочешь, всеки мне пару раз. Обещаю, не буду сопротивляться.
- Да пошел ты… - папа как-то обреченно вздыхает.
Не выдерживаю, открываю глаза и поворачиваю голову в сторону голосов. Стоят напротив друг друга, словно два быка. И только не дым из ноздрей валит, такие злые оба.
Сажусь на краю дивана, все же натягиваю на колени футболку. Оба разворачиваются в мою сторону. Захар смотрит на меня с волнением, папа с подозрением.
- Папуль, - голоса нет, лишь губы шевелятся. На глаза набегают слезы. Какой реалистичный сон!
- Любаша, - папа спешит ко мне, садится рядом на диван. Теплая ладонь накрывает мою мокрую щеку. – Маленькая моя… - обнимает, и я срываюсь в истерику. Цепляюсь пальцами за его рукава, реву, не успевая смаргивать слезы, и, в конце концов, просто с силой зажмуриваю глаза. Грудную клетку печет, тело дрожит. – Ну, все, моя хорошая, все, - гладит меня по волосам и целует в висок. – Давай, успокаивайся. Все же хорошо.
- Это правда ты? – получается вымолвить хрипло. – Живой… мой папулечка… - шарю пальцами по его плечам, груди, лицу. Всматриваюсь в глаза, не в силах поверить своим. – Живой…
- Живой, Любаш. Благодаря Соколову, живой…
Оборачиваюсь к Захару. Стоит, смотрит непрерывно в окно, перекатываясь с пятки на носок и обратно.
- Давай без этого всего, - недовольно бурчит в сторону папы, а я улыбаюсь. И, видно, что-то в моей улыбке смущает папу. Он хмурится.
- Что? – спрашиваю.
- Я очень переживаю за твое душевное состояние, Любаш, - папа сжимает мои щеки ладонями.
- Со мной все хорошо. Теперь так точно…
- Не уверен. Ты же… как же… Господи, ты такое пережила, да еще и… Соколов…
- А что, Соколов? – не понимаю.
- Ты что, и правда с ним… вы… охренеть, сложно сказать это вслух…
- Я люблю его, пап, - срывается с губ быстрее, чем успеваю придумать что-то другое. Зато, правда. У меня от папы никогда не было секретов. И теперь не будет.
- Он же мент!
- Так себе аргумент, - усмехается Захар.
- Ну и что? – Не понимаю, что в этом такого.
- Он же на два года меня старше! – возмущается папа.
- Разве возраст важен, когда любишь? – заступаюсь за Захара я.