Суэйзи: У неё сухой подгузник.
Я добавляю номер в список контактов с его именем.
Профессор: Ты уверена? Они очень хорошо впитывают влагу.
Суэйзи: Сегодня хороший день. После того, как я дам ей бутылочку, подумываю взять её на прогулку. Ты не против?
Он не отвечает, пока я не подогреваю бутылочку.
Профессор: Она ещё не умеет ходить.
Я улыбаюсь и смотрю в камеру. Это тот Нейт Хант, которого я помню. Умная задница.
Суэйзи: Отличное наблюдение. Может быть, я посажу её в переноску.
Профессор: Не давай ей всю бутылочку.
Суэйзи: Хорошо. Внутри только молоко.
Профессор: Ты поняла, о чем я.
Я несу Морган к креслу-качалке.
— Да, профессор Хант, — бормочу я, надеясь, что он слышит мой голос, но не разбирает слов, — но я всё равно буду кормить её, пока она не отвалится, словно напившийся клещ.
Она высасывает всю бутылочку целиком, пока мой телефон вибрирует и звонит на столе. После того как она срыгнула, я меняю ей подгузник и помещаю в переноску. Затем проверяю свой телефон. Сообщения приходят одно за другим с интервалом примерно в пять минут.
Профессор: Молока достаточно.
Профессор: Достаточно.
Профессор: Остановись.
Профессор: Почему ты меня игнорируешь?
Профессор: Не могу поверить, что ты позволила ей выпить всю бутылку.
Я кладу телефон в задний карман и машу рукой камере в гостиной, камере в холле и камере у входной двери.
— Скажи: «Пока, папочка».
∞
НЕЙТ ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ на час раньше — если семь вечера можно считать ранним временем. Он ставит сумку на стойку, смотрит на экран своего телефона и набирает стакан воды, прежде чем посмотреть мне в глаза.
Мне не нужно всматриваться в его лицо, чтобы понять, что он расстроен. Его измученные глаза говорят сами за себя. Они говорят: Моя жена умерла. Я несчастен. И после тяжёлого дня последнее, чего мне хочется, — это прийти домой к няне, которая нарушает главное правило — не брать ребёнка на руки.
Откинувшись на спинку кресла с книгой в одной руке, а другой поглаживаю спинку Морган, пока она мирно дремала, наслаждаясь моими прикосновениями, я не испытывала ни малейшего сожаления. Вздохнув, он подходит ко мне и снимает её с моей груди.
Никакого поцелуя.
Никаких порывов, чтобы вдохнуть её детский аромат.
Без слов.
Он относит её в детскую так, будто несет из машины бумажный пакет с продуктами.
Я собираю рюкзак, как раз, когда он возвращается.
— Спасибо за сегодняшний день. Завтра я попрошу Рейчел немного подробнее объяснить процесс самостоятельного успокоения, который мы используем с Морган. Сегодня слишком много внеплановых кормлений и держаний на руках.
Его рыжеватые локоны выглядят так, будто он пытался вырвать их сегодня, вероятно, наблюдая за тем, как я перекармливаю и передерживаю его дочь. Его глаза, словно нежные объятия, такие чертовски знакомые. Как он может смотреть на меня с такой отрешенностью? Что с ним случилось, что он не помнит меня?
— Уверена, ты видел, как я заглядывала в комнату за детской.
— Это вещи с вечеринки в честь будущего рождения ребёнка, — говорит он хриплым голосом.
Я киваю, поджимая губы. Та свободная спальня от стены до стены заполнена детскими вещами. Красивыми вещами. Совершенно новыми. Ждут, когда ими воспользуются.
— Я так и думала. У тебя есть шесть разных детских кресел и двое качелей. Ты не думал о том, чтобы принести одно сюда и одно поставить в своем кабинете? Это было бы практично.
Я не улыбаюсь. Это не смешно. Это совершенно душераздирающе.
— Ей хорошо в кроватке, и я могу следить за ней, так зачем что-то менять?
Его тело смещается, когда он прочищает горло.
— Ну, ты мог бы, по крайней мере, поговорить с ней. Посмотреть на неё. Не знаю. Это просто идея.
— Ей и так хорошо.
Он смотрит на меня так, словно я его ученица, и его мнение не подлежит обсуждению.
Я чувствую все эти пятнадцать лет, разделяющие нас.
— Ей и так хорошо, — эхом отзываюсь я.
Морган не в порядке. Она уже четыре недели как вышла из утробы матери. Её мама умерла, и люди, которые должны были любить её, считают, что ей нужно забыть обо всём и погрузиться в бессмысленное успокоение. У меня нет доказательств, но в глубине души я чувствую, что дети тоже горюют. У Нейта есть семья, Рейчел, его коллеги и доктор Грейсон. А у Морган есть только одеяло и полбутылки молочной смеси.
Её отчаянный крик разносится по комнате. Нейт напрягается, его челюсти сжимаются. Это не просто плач, это крик о помощи. Я инстинктивно поворачиваюсь, чтобы пойти к ней.