Вне пределов [ЛП]

— Ты няня — двадцатиоднолетняя няня моей дочери. Я на сто процентов уверен, что раздеваться перед тобой было бы неуместно.

— Я говорила про рубашку, а не про всю одежду.

Он смеётся, и это звучит снисходительно.

— Китайская?

— Я не голодна.

Я умираю с голода, но любопытство пересиливает аппетит.

— В верхнем ящике рядом с холодильником меню на вынос. Закажи мне что-нибудь с курицей. Рис, только не лапшу.

Я хмурюсь, бросая взгляд на Морган, на её отяжелевшие от усталости веки.

— Меню у тебя в ящике — тайское, а не китайское.

Он на мгновение переводит взгляд с экрана на меня.

— В чём разница?

— Тайские блюда более пикантные и готовятся с меньшим количеством масла и карри. Ингредиенты более свежие. Полезнее для здоровья

Нейт несколько раз моргает.

— Я люблю острое.

— Знаю.

— Знаешь?

Он откидывается на спинку кресла, закидывая руки за голову.

Что произошло? Он перешёл от испуга к тому, чтобы бросить вызов моим знаниям о нём.

— Да. Ты ешь пиццу с ананасами и острым перцем халапеньо. Чтобы есть подобное дерьмо, нужно любить острую пищу.

— Она может слышать тебя.

Он переключает внимание на своего спящего ребенка у меня на руках.

— Она спит.

— Она может тебя слышать, — он ухмыляется, что-то среднее между улыбкой и гримасой.

— Прощу прощения, профессор анатомии. Пойду закажу вам тайский ужин с курицей.

— Суэйзи?

Я останавливаюсь, не дойдя пары шагов до двери его кабинета.

— Да?

— Что ты решила?

— Насчёт чего?

Я отступаю на шаг, чтобы видеть его.

— Моего предложения.

У меня есть диплом о высшем образовании. Я хочу преподавать. Это моя цель. Мне нужно использовать любую возможность, чтобы улучшить своё резюме.

— Она привязалась к тебе, — говорит он.

Он ведёт нечестную игру.

— Как долго?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, как долго продлится эта работа? До тех пор, пока она не пойдёт в школу? Или пока ты не найдёшь достойную замену?

— Пока ты сама не решишь уйти.

Так. Чертовски. Несправедливо.

Я обожаю Морган и не могу представить ни одного дня в будущем, когда мне не захочется быть с ней. Но… она не моя дочь, и быть няней — не моя цель в жизни. Сногсшибательно сексуальный парень на мотоцикле может захотеть на мне жениться. И… в конце концов, мои яичники затрепещут от желания иметь собственного ребенка — нашего ребёнка. И что тогда? Что, если это произойдёт до того, как Морган пойдёт в школу? Если она сейчас так привязалась ко мне, то что будет через год или два?

Работа, о сохранении которой я беспокоилась, превратилась в работу, от которой я не могу отказаться.

— Я свяжусь с ними завтра и сообщу, что, к сожалению, не могу принять их предложение о работе.

Губы Нейта изгибаются в едва заметной улыбке.

— Спасибо. Рейчел будет в восторге, узнав, что она может поступить в аспирантуру, не испытывая чувства вины перед Морган.

Я поступаю так не ради Рейчел. Не то чтобы она мне не нравилась, но это как-то неправильно и странно — ставить её будущее выше своего. Я делаю это ради Морган. И, наверное, ради Нейта. Но что пугает меня больше всего, так это то, что я делаю это в большей степени для себя, потому что Нейт не даёт мне спокойно думать, всё в голове путается. Это сбивает с толку. Я не могу ни разобраться в своих мыслях, ни трезво взглянуть на ситуацию, когда он рядом.

Я должна разобраться с этим. Вот почему я соглашаюсь на эту работу.

После того как ужин готов, а Морган накормлена и спит в своей кроватке, я перевожу разговор на свою новую зависимость — его прошлое.

— Тебе всегда нравилась китайско-тайская кухня?

Я уверена, что знаю ответ, но хочу посмотреть, к чему приведёт этот разговор.

Он улыбается с набитым ртом, затем прикрывает рот уголком салфетки.

— Нет. Дейзи обожала крабов по-рангонски и рис с овощами. После азиатской кухни я… — Он сглатывает.

— Хотел пить.

Это не вопрос. Я просто заканчиваю его предложение раньше, чем он.

Вопросительно приподняв бровь, он делает глоток воды, изучая меня с таким вниманием, что ещё несколько недель назад я бы заёрзала на месте. Но не сейчас. Сейчас я хочу подтолкнуть его к признанию того, что происходит, между нами. Это знание больше нельзя игнорировать, иначе у меня случится нервный срыв, который превзойдёт всё, что происходило с моей мамой после смерти отца.

Я не собираюсь давить на него. Не стоит провоцировать конфликт, но я не собираюсь подвергать цензуре каждое воспоминание о нём — или каждую мысль, которую читаю в его голове. Я до сих пор не уверена, что именно.