— Не будь таким придурком. Если мой голос звучит неуверенно, то это потому, что я люблю тебя. А любить так, как я люблю тебя, — это немного страшно. Испуганные люди могут казаться неуверенными в себе, потому что нет ничего более уязвимого, чем рискнуть своим сердцем.
Он изучает меня, обнажающую перед ним каждую частичку моего сердца, погружающуюся в пучину неуверенности. С Гриффином я никогда не притворялась кем-то, кем не являюсь. Это всё или ничего. Мы оба понимаем это без слов.
Гриффин подходит ближе. Его рука скользит по моей голове.
— Я люблю тебя за то, что ты остаёшься. Я ненавижу тебя за то, что ты не едешь. Но на кону не твоё сердце. Твоё сердце просто… моё. А я забочусь о том, что принадлежит мне.
Шоколад.
Вино.
Тампоны.
Чипсы.
В тот день, когда я встретила парня из продуктового магазина, я могла быть где угодно. Десятью минутами позже. Пятью минутами раньше. В другом месте. Миллион других поворотов судьбы могли бы изменить ход моей жизни.
Судьба.
Всевышний.
Высшие силы.
А может, просто чертовски повезло.
Позвонив Нейту и предупредив его, что не поеду, я остаюсь на ночь у Гриффина.
Если я планирую переехать к нему, то не могу сбегать каждый раз, когда мы ссоримся.
— Я ухожу, детка.
Он целует меня в макушку.
Мои глаза отчаянно сопротивляются, пытаясь убедить меня поспать ещё немного.
Сейчас четыре часа утра.
— Спи. Я позвоню тебе, когда мы остановимся позавтракать через несколько часов.
— Нет. — Я хватаю его за руку. — Я хочу проводить тебя.
— Все ждут меня снаружи.
— Я встаю.
Когда я встаю, голова кажется шаром для боулинга на моих плечах.
Гриффин хватает одну из своих толстовок и натягивает её мне на голову, так что она закрывает мои спутанные волосы. Мои руки оказываются в длинных рукавах, толстовка достаточно длинная, чтобы скрыть мои трусики, и его друзья не увидят больше, чем следует.
— Уверена, твои соседи в восторге от рёва шести «Харлеев» в четыре утра.
Гриффин улыбается.
— Несомненно.
Он берёт меня за руку, и мы выходим на улицу.
— Суэйзи…
Один из парней свистит.
Я показываю ему средний палец и слегка улыбаюсь.
— Дерзкая.
Он подмигивает и посылает мне воздушный поцелуй.
— Заткнись, Фрэнк.
Гриффин смотрит на своего длинноволосого друга с жуткой ухмылкой.
— Храбрая девочка. — Мэг, новая подружка его босса, качает головой, сидя на заднем сиденье мотоцикла Джетта. — Я бы ни за что на свете не отпустила Джетта одного. Слишком много шлюшек готовы наброситься на всё, что движется. И твой мальчик Гриффин привлечёт к себе слишком много внимания. Очень много желающих согреть его по ночам. Много выпивки. Мно…
— Мэг, не сочти за неуважение, но заткнись нахрен. — Гриффин надевает перчатки и притягивает меня к своей груди. — Прекрати, Суэйз.
Кажется, меня сейчас вырвет. Это плохая идея. Мне тоже следовало поехать.
— Я солгала. — Я смотрю на его грудь, потому что не могу сохранять самообладание, глядя ему в глаза. — Если ты изменишь мне, я не отрежу тебе член. Я буду ненавидеть тебя вечно. Я не хочу ненавидеть тебя вечно.
Он приподнимает мой подбородок.
Не плачь.
— Я не буду тебе изменять.
— Но ты злишься, что я не еду. И там будет много алкоголя. И женщины с большими сиськами, и они захотят тебя. Посмотри на себя… Конечно, они сделают всё возможное, чтобы заполучить тебя…
Он заставляет меня замолчать глубоким поцелуем, обхватывает моё лицо руками, притягивает к себе так, что мне приходится вставать на цыпочки, погружаясь в его объятия.
Боже… если он поцелует другую женщину так, как сейчас целует меня, я умру. Моё сердце самовоспламенится, превратившись в пепел.
Его приятели свистят и улюлюкают, как идиоты, которыми они и являются.
— Я не могу дышать, — шепчу я, преодолевая ком в горле.
Дело не только в женщинах. Это из-за долгой поездки на мотоцикле. Нейт был прав.
Гриффин находится во власти любого другого транспортного средства на дороге.
Глупые люди пишут смс, водят машину в нетрезвом виде, дальнобойщики, которые мало спят, и дороги скользкие от дождя.
— Я буду звонить тебе каждый вечер, как только будет появляться сигнал.
Я медленно киваю, прогоняя свои страхи.
— И, если я не звоню, значит, у меня плохая связь. Вот и всё, что это значит. Ничего больше. Хорошо?
— Я люблю тебя.
Мой голос обрывается на последнем слоге.
— Я тоже тебя люблю.