казался костер, и я задул свечку. Нас молча встречали удивленные взгляды. Пройдя мимо изумленных дежурных у костра, мы вышли наружу. Сезон охоты еще не начался и Гизак скучал у костра с несколькими сонными сородичами. Мы появились неожиданно, и все выпучили глаза. - Туюм! - заорал Гизак, забыв, что сначала следовало бы приветствовать соседа, - Ты же пошел в глубину! - Привет, Гизак! - Колап, хитро посмеиваясь, занял место гостя, - Да, твой Туюм совсем уже мужчина! Он так сходил с Шидой в глубину, что аж оказался у меня! Гизак с новым интересом уставился на меня. - И у него очень хороший огонь, который долго горит. У нас такого нет, а в дальних нишах темно. Сколько добычи стоит такой огонь? В результате этой дружеской беседы мне пришлось расстаться с несколькими свечами. После чего, вторым делом, Гизак немедленно переселил меня в гадюшник для отделившихся самцов, и я оказался в компании Ундука и Карида. Из сопровождающих это действие реплик Гизака я понял, что мать вот-вот собирается рожать, но главной причиной послужила моя прогулка наедине с Шидой. Подобное всегда расценивалось как признак самостоятельности. Отец традиционно помог мне перенести долю семейных запасов и мою аптеку. Два пребывающих в безделье самца встретили новичка дежурными издевками. Ундук успел расписать эпизод в пещере в выгодном для себя свете, и Карид с усмешкой спросил: - Удрали от существа, которое сам выдумал? Я посмотрел на Ундука. Тот высокомерно посмеивался. - Оно здесь, Ундук, - сказал я негромко, - у меня в кармане, - я поиграл мышцей бедра, и карман очень натурально зашевелился. Подростки на секунду застыли, соображая. - Хочешь посмотреть? Иди сюда! Ундук не торопился. - Мы с ним договорились, спроси у Шиды, она все видела! Сейчас тебе его покажу! Я осторожно засунул руку в карман и Ундук чуть пригнулся. Карман затрепетал, и там что-то громко заскрежетало. Тут я дико заорал, запрыгал и, выдернув руку из кармана, показал растопыренные пальцы. Двух не хватало. - Откусило! А-а-а!!! - орал я вдогонку убегающим в ужасе подросткам. Я выложил из кармана камни для пращи, снял куртку и принялся спокойно развешивать свои запасы. Вскоре появился Гизак и еще двое мужчин с горящими ветками и охотничьими палками. Они увидели, что я в порядке и слегка расслабились. - Где оно? - рявкнул Гизак. - Кто? - спросил я невинно. Гизак повернулся и вытянул за гриву Ундука. - Кто? - переспросил он. - Я не знаю! - прогнулся в коленях Ундук, - Оно откусило ему пальцы! - Покажи пальцы! - повернулся ко мне Гизак. Я показал. Гизак молча влепил Ундуку свою пещерную затрещину. Порядок был восстановлен и мужчины ушли. Ундук безжизненно опустился на камень и стиснул кулаки. - Спасибо, Ундук! - поблагодарил я. - Что!? - Ты позвал на помощь, чтобы спасти меня, спасибо. Если с тобой что-то случится, я тоже тебе помогу. Ундук ошарашено посмотрел на меня, потом молча махнул лапой. Больше мои товарищи не насмехались надо мной. Новая подруга Зидана в гостях в своей старой пещере, став центром свежих новостей, порассказала своим бывшим сородичам про меня, и вскоре завистливый Колап снова появился у нашего костра. Гизак неизменно обрадовался гостю. Это обычно означало, что соседней пещере что-то нужно от нас. Пока дожаривалось мясо, Гизак протянул Колапу парочку запеченных в углях жирных личинок. Тот задумчиво отправил их в широкий рот и уставился на пламя, собирая первые слова своей речи. - Как охота, Колап? - любезно поинтересовался Гизак, - Все ли у вас в достатке? - Добычи навалом, девать некуда, - ответил Колап, намекая на неограниченные платежные способности. - Но, может быть, все-таки что-то нужно? - Новая зима впереди, - вздохнул Колап печально, - опять будем сдыхать со скуки. - Да, зимой скучно, - посочувствовал Гизак, пробуя мясо острой палкой. - У вас не очень скучно, - заметил Колап, - Ундук хорошо умеет врать. - О, Туюм гораздо лучше врет! - похвастался Гизак. - Да? - притворно удивился Колап, - Значит у вас и Ундук и Туюм хорошо врут? А у нас никто. Сдыхать зимой будем. - Ундук будет хорошим охотником. Он стоит много добычи. - А сколько добычи стоит Туюм? - спросил Колап осторожно. Гизак задумался, прикидывая мой эквивалент стоимости. Потом учел, что добычи у нас тоже навалом и избыток не нужен. - Он стоит две пещеры добычи, - наконец выдал Гизак и сам ужаснулся. - Две пещеры?? - Колап от неожиданности закашлялся и Гизак дружески въехал ему кулачищем по хребту. - Да, Колап, - Туюм очень хороший охотник и очень хорошо врет. Я вложил в него слишком много силы! - Гизак хохотнул и поддел гостя мохнатым плечом. Мясо дошло как раз вовремя, чтобы немного отвлечь опечалившегося Колапа. Этой ночью я с Ундуком и Каридом остались у костра. Я смотрел на пламя и отпустил вспоминания подобных эпизодов в моих прожитых жизнях. Это быстро становилось похожим не наваждение. Очень многие моменты оказывались общими и как бы связывали совершенно разные линии бытия. Стоило посмотреть на багровый летний закат и оказывалось, что с точно таким же настроением я уже наблюдал его когда-то. Если женщина кокетливо смотрела на меня, то десятки ее отражений в разных эпохах посылали мне точно такой же взгляд. Когда я так думал, то начинал терять самого себя в этих жизнях потому, что во всех воплощениях переживания оказывались одинаковыми, и я просто повторялся много раз в несколько разном антураже. Мало того, становилось очевидно, что я повторяюсь не только в своих воплощениях, а любые другие люди - тоже как бы я, но при других обстоятельствах. Все люди, жившие, живущие и те, кто будет жить были мной, но только каждый в свое время и на своем месте. Я с любопытством посмотрел на того себя, который был сейчас Ундуком и лишь отсутствие сверхжизни ограничивало его понимание и отличало от меня. Вдалеке жалобно провыли первые волки. Ундук наугад метнул камень, и в темноте замелькали горящие точки глаз. Они подбирались все ближе, и камни уже не пугали их. Только костер мешал им. Я пошел за новой порцией дров, и среди огромной кучи сухих веток мне попалась одна прямая, примерно с дюйм толщиной. Тут же в голову пришло сделать лук. Недолго думая, я скрутил длинную сухую кишку, и получилась подходящая тетива. Моих сил не хватило натянуть ее, и я попросил помощи у Ундука. Потом начал поджигать прямые смолистые камышины, собранные пучками для растопки и пускать их в горящие глаза. На пятый раз из темноты раздался испуганный визг. Моим товарищам это понравилось, и некоторое время мы развлекались, стреляя по очереди. Когда в камышовую дырочку закладывался камешек, то она летела особенно сильно. Ундук вспомнил что-то и уважительно спросил: - Слушай, Туюм, а как ты так врать научился? Сначала я не понял. - Про что врать? - Про то, что ты рассказываешь всем. - А я не вру, я все это как во сне сам видел. - Гизак говорит всем, что ты такой потому, что он в тебя вложил слишком много своей силы. - Ага..., наверное, - я пожал плечами. Тут закричала моя мать. Мы рванулись посмотреть, что случилось, но Гизак уже стоял у входа в нишу. - Идите! - резко сказал он, - Волки залезут! Огня больше сделайте! Ундук с Каридом бросились к костру. Из полумрака появилась мать Шиды, которая, как я слышал, обычно принимала роды. - Воды согреть? - спросил я ее. - Она спросонья непонимающе посмотрела на меня, нетерпеливо махнула лапой, и Гизак пропустил ее. "Ну и черт с вами. Что-то рановато она, вроде бы..." - подумал я и вернулся к костру. Я не знал, будет ли лучше, если ребенка искупают и решил не вмешиваться. Мать громко орала почти все время, но, как всегда, никто не вылез из своих нор. Под утро мы пошли высыпаться, и когда я проснулся, то узнал, что родился мальчик. Гордый Гизак устроил большой праздничный суп с большим праздничным компотом. Я проснулся от вкусного запаха. Это было очень кстати, и мы наелись досыта. Когда народ отвалился кто где вокруг костра, довольно отрыгивая, но без желания говорить или внимать говорящим, Гизак вдруг вскочил, загораясь идеей, и воздел было лапы c намерением сказать слово. Но вдруг он покосился на меня, хрюкнул и резко опустил лапы, громко хлопнув по ляжкам. И затем он посмел заговорить с опущенными лапами, что было невиданным вызовом традиции. Все очень ясно это заметили, но никто не посмел прервать и упрекнуть его. Так мое вмешательство покончило с обязательным поднятием лап, что, возможно, было серьезной потерей для регламента. Хотя пока что это оставалось привилегией только для меня и для Гизака, а любой другой не рисковал проявить немалую отвагу, чтобы заговорить без лап. - Я снова сделал это! Я вложил еще больше силы! - он многозначительно посмотрел на меня, - Он будет еще лучше и еще ловчее Туюма! Его имя будет Тизил! Вот! - Гизак откинулся на еще не остывший от его зада камень. Все почтительно молчали, громко отрыгивая. Мне стало одиноко и соответственно обидно. Никогда не слышал у народа имя Тизил, Гизак его явно сам придумал. Эти звуки на нашем языке означали "Лучший". Кстати, мое имя означает "Ловкий плевок" или "Хитрый плевок", - сложности перевода. - Гизак, - наконец сказал я, также не поднимая лап - если народу бывает так трудно со мной одним, что будет, когда нас станет двое? - Он будет правильный, и все будет хорошо! - жестко махнул лапой Гизак. Все согласно закивали, искренне возжелав правильного сына Гизака. - И он будет варить вам такие же вкусные компоты? - коварно спросил я, заметив, что Хрум полез за добавкой. Хрум замер и я почувствовал, что вселил сомнения в наро