угрюмо молчащую мать. Наконец мать Шиды фыркнула и ушла. Я так и не сумел или не захотел найти нужных слов для нее, хотя вряд ли вообще это было возможно. Когда мы укладывали наши вещи, Шида вдруг засмеялась и показала мне кристалл горного хрусталя. К нему все еще был привязан волос Зидана. - Давай мы повесим его перед входом, - предложил я, и Щида одобрительно кивнула. Вскоре у нас все было разложено так, как это принято у всех: на самой ровной площадке расстелены шкуры, под которыми лежал сухой лесной мох и ворох перевязанной травы в изголовье, в глубине ниши - наши запасы. Мы еще не ели с утра. Шида покопалась в запасах, достала кусок сушеного мяса и, разорвав крепкими пальцами, протянула мне половину. Я улыбнулся ей, покопался в своих вещах и, вытащив соты, дал откусить ей кусок. - Шида, у нас будет праздник? - спросил я. - Какой? - Ну, мы же начали жить вместе… - Да. - Если это хорошо, то должен же быть какой-то праздник. Давай сделаем его для всех? - Давай, - она засмеялась. - Тогда пойдем на охоту вместе! Все кроме дежурных у костра и нескольких женщин уже ушли. Солнце давно поднялось из-за лесистого гребня горы. Море весенней зелени переполняло устье долины, отовсюду орали птицы, и мне тоже хотелось кричать и побежать куда-нибудь. Что я и сделал. Шида легко догнала меня и побежала рядом. - Они все пошли охотиться в лес, - кричал я, - а мы пойдем вниз, вдоль речки! - К Миру За Горами??!! - Да!!! Мы пробежали мимо соседей, и какой-то лохматый подросток для тренировки кинул вслед камень. Недолет. Я остановился, достал пращу и мой камень с устрашающим свистом разбился о скалу над входом в пещеру, отбив всякую охоту соревноваться со мной. Шида насмешливо вильнула голой задницей, и мы побежали дальше. Река ушла вправо и открылась холмистая долина. Мы перешли на шаг и вошли в полосу кустарника. Я знал, что все здесь изрыто сурковыми норами. Шида пихнула меня и молча показала пальцем. Рядом с горкой свежей земли на задних лапах сидел сурок, высоко подняв тельце и озираясь по сторонам. Их любимая поза. - Попадешь отсюда? - тихо спросила Шида. - Нет, конечно, нужно ближе. Мы сняли луки, и незаметно начали подкрадываться, стелясь по траве вдоль подножия холма. Когда стал виден сурок, мы очень медленно приготовились и выстрелили почти одновременно. Стрела Шиды сшибла сурка, а моя пролетела над ним. Тогда, чтобы не мешать друг другу, мы разделились. Через несколько часов я вернулся к кустарникам с тремя сурками. Шиды еще не было. Я пытался высмотреть ее, потом просто улегся на траву и стал ждать. Наглые оводы постоянно садились на меня, и я проводил время, пришлепывая их на теле. Потом вместо оводов на меня посыпались убитые сурки. Я вскочил и обрадовано улыбнулся Шиде. Она была страшно довольна и, слегка подпрыгивая от нетерпения, показывала мне на свою добычу. Пять тушек. Круто. С такими темпами через год - два здесь выживут только самые хитрые сурки, которые не будет подпускать близко таких как мы. - Шида, ты настоящий охотник! - крикнул я, - Но ты меня измазала кровью! - Искупайся! - Пойдем вместе! Мы пошли к реке, волоча сурков за хвосты. Они были тяжелыми и часто вываливались. Тогда мы сняли тетивы с луков и связали их. Вода была очень холодной, и ступни быстро немели, но зато, когда я вылез, тело приятно горело миллионами иголочек. Шида счастливо визжала и скакала по речной гальке. Мы подставили шкуры под теплое солнце и валялись на траве, высыхая. - Туюм! - сказала Шида. - Что? - Ты совсем не такой как другие! - Ага. - Почему? - Гизак говорит, что слишком много силы в меня вложил. Это плохо, что я не такой? - Не знаю… Другим не нравится. А мне - нравится. - Это хорошо, что тебе нравится. Ты ведь тоже не такая как другие. - Ага. А тебе нравится, что я не такая? - Очень. Шида радостно оскалилась и укусила меня за руку. Мы пришли в пещеру раньше многих и принялись разделывать добычу. Я уже рассказал Шиде, что собираюсь делать, и она помогала мне. Мы нарезали мясо кусочками в большой горшок, затупив несколько острых каменных осколков. Потом я очистил много лука и, истекая слезами, натер его шершавым камнем в мясо. Еще я добавил немного меда и чабера. Пока мясо мариновалось, я сделал из плоских камней стенки длинной шашлычницы. Мы приготовили много прочных прутиков из свежих веток барбариса. К вечеру у костра начали собираться голодные охотники, а дежурные почему-то варили один только компот. И еще Трепло Туюм игрался рядом, нанизывая испорченное луком мясо на прутики. Осведомленный Гизак сидел рядом и снисходительно объяснял, что его Туюм решил снова удивить народ, хочет устроить народу праздник потому, что теперь будет жить с Шидой. Никто ничего не понимал, но когда Гизак похвастался, что мы сегодня притащили восемь сурков, подстреленных луками, все удивленно стали переговариваться. Я засыпал только что прогоревшие дрова в новую жаровню и разложил палочки над ними на камнях. Вскоре аппетитный аромат наполнил пещеру. Теперь все прониклись новшеством и с нетерпением ждали результата, потягивая дымок носами. Потом я начал щедро раздавать шашлык. Народ был в восторге. Мы не знали соли и перца. То, что получилось - казалось необыкновенно вкусным. - Пусть Туюм все время будет нашим дежурным, - размечтался Зидан, - а мы будем для него охотиться! - Нет, - ласково возразил Гизак, - мне его сурки больше нравятся, чем твои лягушки! Зидан, с хрустом перекусил свой прутик. Ему сегодня не повезло на добычу и, чтобы не возвращаться с пустыми руками, пришлось, как делалось всегда в таких случаях, сходить на ближайший камышовый разлив за лягушками. Все почему-то происходило так, что мы с Зиданом никак не могли остаться в хороших отношениях. Моя возрастная мотивация окончательно переключилась с детских игр на юношескую охотничью направленность. Я изготовил множество луков и самый удачный из них всегда брал с собой на охоту. Камышовые стрелы я полировал и тщательно крепил наконечники из тонких сколов кварца. Вскоре я научился сбивать летящего улара почти каждой стрелой или одним из двух пущенных из пращи камнем. Охотники, видя такую эффективность, пытались тоже использовать луки. Невольно я стал причиной появления новой поговорки: "мужчина не приносит лягушек", и выход был один - научиться хорошо стрелять. Почти как я стрелял только Зидан, чуть похуже - один из охотников Колапа и Шида. Хуже всех стрелял Гизак, но он иногда приволакивал кабанов, которых стрелками или камнями можно было только раздразнить. Я приносил в пещеру нисколько не меньше добычи, чем остальные. И почти никто не приносил горных индеек. Шида была мной довольна и среди женщин в пещере занимала далеко не последнее место в иерархии. В то время как другие женщины обычно добывали только улиток, личинок и толстых лягушек, она редко возвращалась, принеся меньше двух сурков. Я вел себя совсем не как другие мужчины, которые почти никогда не общались со своими подругами. Нам с Шидой нравилось быть вместе. Я рассказывал ей всякие истории, мы исследовали пещеру, и она часто ходила со мной на охоту. Бывало, мы добывали даже горных козлов. Обычно она бесшумной тенью мелькала невдалеке среди кустов, следуя почти незаметным клочкам козьей шерсти на ветках, обглоданным листочкам, следам помета на камнях. Я осторожно шел в стороне, ниже по склону, чтобы коза, если ее спугнет Шида, по обыкновению бросившись вниз, вышла бы прямо на меня. Мы уже не раз проделывали это. Только я все время думаю о чем-то постороннем, отвлекаюсь, и однажды чуть не упустил козу. А Шида полностью поглощена охотой. Она вся растворяется в этом мире и становится его частью. Мне это никак не удается. Я - скорее наблюдатель жизни, чем ее участник. Часто я не столько думаю о самой охоте, как на ходу придумываю новые способы охоты. Мне надоело мучиться с каменной утварью. Я все время высматривал признаки железной руды и всех расспрашивал про тяжелые камни. В голове давно уже возникла конструкция небольшой плавильной печи. Однажды мне повезло. Я нашел бурый железняк. Но это было довольно далеко от наших пещер. Когда Гизак вернулся с охоты, притащив всего лишь несколько крупных лягушек, я подошел к нему. - Гизак, ты хочешь не ломающийся острый нож? С ним будет очень удобно охотиться. - Не ломающийся? - Он будет гораздо крепче и удобнее каменного! Как раз в этот момент мимо проходил Мурак, закинув за плечо что-то расплющенное дубиной, что раньше было енотом. Он услышал и громко фыркнул. - Снова новые идеи! Вчера Хрум облился горячим компотом! Потому что в его лапах сломался горшок Трепла Туюма! - Хрум слишком жадно сжимал его! И разве я не вылечил его сразу? - возразил я. Мурак снисходительно хмыкнул, перекинул отбивную енота на другое плечо и пошел дальше. Гизак уже хотел новый нож. - Где нож? - спросил он. - Я могу сделать, только нужно принести материал. Он далеко отсюда. - Нам нужны острые ножи! Мы сходим! Племя уже умело делать корзины еще с того времени как, увидев мои тренировочные приспособления, все признали, что это - удобная вещь. На следующий день мы с собой взяли несколько самых прочных корзин и к вечеру вшестером притащили около ста килограммов руды. Охотники возвращались мрачные и недовольные. Никогда они не ходили так много для того, чтобы добычей оказалась груда тяжелых грязных камней. Многие поранили задние лапы, хотя наши ступни и были покрыты толстой кожей. И все из-за Туюма. Но Гизак лучше меня сумел расписать такие прелести новых ножей, о