то враги. Поехали назад. Еще до вечернего костра мы рассказали вернувшимся охотникам об опасности. Ундук и Карид побежали по соседям. Вскоре около нашей пещеры собрались все главари. И тогда Гизак, сознавая свое особое положение, вышел к ним. Все, как обычно, устроились на берегу речки, чтобы глубокомысленно сидеть на корточках и мудро плевать в воду. Это традиционно соответствовало собранию особой важности. Через некоторое время позвали меня. - Туюм! Сколько их там? - спросил Гизак. - Дофига, - сообщил я горькую правду. Главари озабочено помолчали. - А сколько им сюда добираться? - спросил Медил. - День. Но они, наверное, еще не знают про нас. - Тогда надо сваливать! - махнул лапой несдержанный Колап, - Мы уйдем незаметно, как раньше! Все презрительно хмыкнули. Теперь решение "сваливать" получило наименьший приоритет. - Мы охотники, - веско сказал Медил, - а охотники не говорят: "сваливать"! - он был из тех, кто ненавидел ново-пещерный сленг, - Мы придем к ним и поговорим. - Ты думаешь, они говорят так же, как и мы? - спросил я. - А как же? - удивился Медил. - А вот, например, так, - и я произнес фразу на языке предыдущего воплощения. Медил от неожиданности расхохотался, но остальные главари удивились и глубокомысленно помолчали. - Не знаю, - наконец сказал Медил. - А они могут нас победить? - спросил Колап. - Легко, - заверил я, - Мы умеем только охотиться, а они всю жизнь отбирают чужое. - Ты боишься битвы? - презрительно посмотрел на меня Медил. - Можно попробовать отбиться, - я пожал плечами, - но нужно очень хорошо готовиться. Если будет время. И многие обязательно погибнут. - А что еще делать? - спросил Гизак, - Я бы лучше попробовал отбиться! - Можно уйти так, что нас никто не найдет, - сказал я, - Через пещеру. Помните, я рассказывал? - В горы… - иронично кивнул Гизак, - Ты говорил, что вы полдня шли по пещере. - Что мы дети в пещере ползать? - передернул от отвращения плечами Колап. - Туюм! Их много раз больше, чем нас? - спросил Гизак. - Вот, - я расчистил песок и нарисовал черточку, - Это будет означать один кочевник, - Я дорисовал кружок, - а это столько, сколько пальцев! - я дорисовал еще кружок, - а это… Гизак не выдержал и зевнул. Колап презрительно махнул лапой на мои закорючки: - Туюм! Что мы, дети тут рисовать? Мы говорим серьезно! - Просто скажи, - посоветовал Гизак, - их там дофига больше, чем нас? Я растопырил все пальцы. - Вот сколько раз их столько как нас! - тихо сказал я. Все надолго замолчали и только остервенело плевали в речку. Наконец заговорил Педул - самый старый главарь из дальней пещеры. В его косичке было не меньше сорока клыков. - Вы все сказали правильно! - он помолчал, чтобы сказавшие насладились похвалой, - И нужно только все это расставить по порядку. Я мысленно зааплодировал. - Сначала попробуем пойти к ним поговорить! - Да! - сказал Медил. - Но будем готовиться к сражению. - Да, - сказал я. - Если не получится поговорить, попробуем отбиться! - Да! - воскликнул Гизак. - А если будет плохо, то уйдем через пещеру. - Да, - кивнул Колап. - Медил! Ты хотел говорить с ними? - Да! - Иди! - Да! - облегченно вздохнули все. - И я с ним! - сказал я, и все с усмешкой посмотрели на меня. - Завтра утром начнем готовиться, - сказал Педул, - никто не пойдет на охоту. А ты, Медил, пойдешь говорить. - Порядок лучше расставить немного по-другому, - сказал я, и Педул снисходительно поморщился. - Что ты опять придумал? - со вздохом спросил Гизак как у надоедливого ребенка. - Если мы утром пойдем говорить, то они сразу про нас узнают! - сказал я, - И мы не успеем подготовиться. - Да, - признал Гизак. - Лучше завтра и следующий день готовиться, а потом пойти говорить. - Правильно, - согласился мудрый Педул. Все оскалились мне, а Гизак выразил одобрение, крепко хлопнув по спине, но я удержался и не полетел в речку. Лидеры решительно сплюнули и удовлетворенно разошлись, чтобы по праву получить в своих пещерах лучшие куски вечерней пищи. Ночью Шида плакала, и когда я спросил, не смогла сказать почему. Наша дочь вела себя спокойно и хорошо спала по ночам. Зато теща находила любой предлог, чтобы посетить наше гнездо. Она являлась даже ночью и презрительно фыркала, заставая нас в интимные моменты, но, почему-то, Шида не замечала надуманность поводов для этих визитов. Она чувствовала мою безмолвную вражду с ее матерью, но ничего мне не говорила. Утром вожди подняли народ очень рано. Второй раз после весеннего праздника я видел всех вместе. Поначалу с непривычки никто не знал, что делать. Было много криков и безумных предложений. Но опять мудрый Педул расставил все по порядку, включая мои предложения. Он явно становился генералиссимусом нашего народа. Обязанности распределились. Пока возводили две домны, экспедиция сходила за рудой, а отдельная группа готовила древесный уголь. Все остальные строили валы из камней с обеих сторон от входа нашей пещеры до реки потому как именно от нас была дорога на другую сторону хребта. К вечеру мы выплавили много железа и наделали огромное количество заготовок для стрел, ножей и копий. До поздней ночи мы делали оружие. Каменный вал становился все более надежным. Из других пещер перетаскивали общие запасы, занося их в глубину, чтобы в случае вынужденного ухода они не пропали. Такие необычные масштабные приготовления соплеменники воспринимали как большую интересную игру. Невиданная грандиозность совершаемого притупляла чувство опасности. В поединке каждый привык рассчитывать на собственные силы и умения, а сейчас всем руководила некая коллективная организованность. Следующий день прошел в таких же суматошных приготовлениях. На очередном собрании вождей я сказал, что если бы был на месте кочевников, то не стал бы атаковать прямо, а перебрался бы через реку далеко отсюда, вышел бы по склону вверх, и мы бы оказались как на ладони. Вожди почесали гривы и решили, что ни у кого не хватит ума на такую глупую хитрость, и только дурак будет так потеть, карабкаясь по очень крутому склону, когда враг вот он перед тобой и его так мало. На следующий день все еще не было никаких признаков врагов. Я подумал, что может пройти сколько угодно времени, пока нас обнаружат или не обнаружат вообще. Может быть, эти кочевники жили там уже несколько лет. Но нашлись те, кто заходил в ту сторону, и они утверждали, что в прошлом году там никого не было. Основные приготовления были закончены. Мы даже наделали большие глиняные кувшины, чтобы держать запас воды на время осады хотя в глубине пещеры было много воды. Для врагов была приготовлена ловушка. Мы накосили много травы и камыша и разложили сушиться по ту сторону реки перед пещерой, чтобы поджечь сразу по всей площади горящими стрелами. Выходы на охоту возобновились, но теперь больше носили разведывательный характер. Народ настолько проникся неизбежностью войны, что ждать становилось невыносимым. Я чувствовал себя виновником такого положения, хотя разве можно было сказать точно, как нужно действовать. Это полностью зависело от обстоятельств. Несколько раз я ездил верхом на разведку. Лагерь кочевников оставался на прежнем месте. Наконец Медил заявил, что ему пора идти говорить и все согласились с этим. Я с трудом убедил его взять меня с собой и поехать верхом. Сначала он просто ради смеха попробовал поездить на коне, и неожиданно ему это понравилось. Шида с большой неохотой одолжила своего коня. Народ тщательно приготовил подарки, и утром мы отправились. После первого часа езды Медил так натер свою задницу, что рычал от боли и хотел уже идти пешком, но я уговорил его подложить под себя стожок травы. Мы спустились с обрыва и, привязав лошадей в кустах, нагруженные пошли к становищу. Нас обнаружили, как только мы вышли из рощи. Лохматые, вонючие и очень несимпатичные особи окружили нас, непрерывно почесываясь от блох и смешно крича что-то не очень разборчивое. Отдельные слова были искажены до неузнаваемости, но в целом смысл вполне воспринимался. Наглые лапы тянулись к нам, расхватывая ношу. Потом нас сбили с ног и поволокли. Мы намерено не взяли с собой никакого оружия. Какой-то гад, тащивший меня за переднюю лапу, зачем-то все время выворачивал ее, и я мычал от боли. Медила вообще волокли за ноги, и он покорно стелился по траве гривой и ушами. Около большой хижины нас бросили и, несколько раз пнув, расступились. Я подобрал ноги к животу, повернулся и осторожно присел. Медил рядом выплюнул выбитый зуб с кровью и радостно оскалился суровому старикану, разодетому в шкурки сурков и с огромной шапкой из тех же шкурок, грозно нависающему над нами. Тот тоже оскалился. - Кто вии? - спросил он скрежещущим голосом. - Мы - народ! - сказал Медил, - Мы пришли с подарками, чтобы говорить! Все вокруг залаяли от хохота. - Оккудава вии пришлии? - спросил старикан, обводя взором горизонт. - Мы скажем, если станем друзьями, - я тоже оскалился и тут же получил сильный пинок в бок. В раздавшемся хохоте не было веселья, а сквозило злое предвкушение расправы. - Мы можем еще принести вам подарки! - заорал я. Хохот стих, и старикан пожевал узкие губы. - Вии смисные, - сказал он, - гаварите как дураки! Вии слабие. Мии сами возимим все. Я показал лапой на Медила. - Я слабее его, но я справлюсь с любым из ваших! - О-ууу! - оскалился старикан, и вокруг все безудержно закашляли. - Или самый сильный из вас боится??? Меня уже собирались запинать, но первая же размахнувшаяся лапа упорхнула в сторону и передо мной выросла настоящая горилла. Волна невыносимой вони перехватила