ну, - Хватит! Уезжаем! Но она пустила еще две стрелы, и мы развернулись перед самыми мордами разъяренных кочевников. Один успел схватиться за хвост моего коня, но, получив копытами в голову, полетел кувырком. При этом я чуть было тоже не вылетел из ненадежного седла. Мы вернулись уже после общих вечерних посиделок, съели, то немногое, что осталось и рассказали о нашей вылазке. - Туюм, - мрачно вздохнул Ундук, - они нам еще не сделали никакого вреда, а мы им сделали уже много… Я удивился, опечалился его правотой и обрадовался в душе такому справедливому замечанию. - Мы пришли с подарками, - возразил я, - но они пообещали отнять у нас все, хотели нас не просто убить, а насладиться нашим страданием. И чтобы остаться в живых нам пришлось убить некоторых. - А сегодня ты сам напал на них… - Они сразу решили стать нашими врагами. А враги должны бояться. Может быть, тогда они не станут нападать. - Да! - воскликнул Гизак, - Туюм все делал правильно! Шида покормила и уложила нашу дочь. Мы легли, и она снова тихо заплакала. Мне тоже было не по себе. Мы заснули не скоро. Перед утренней едой снаружи внезапно раздались крики, и мы, готовясь к худшему, выскочили из пещеры. На той стороне, вдалеке у опушки леса стоял кочевник, размахивая лапами, без оружия. Никто не стрелял в него из-за слишком большого расстояния. Все ждали, когда он подойдет поближе. - Не стреляйте! - крикнул я, узнав старикана, - Это пришел их вождь. Он без оружия. Я вышел вперед и помахал ему лапой. Тот помахал в ответ и подошел еще немного. - Гизак! - крикнул я, - Он хочет говорить, но боится. Нужно чтобы народ ушел в пещеру! Вскоре у реки остался только я, Гизак, Медил и Педул. Кочевник подошел совсем близко, к берегу реки. - Мии пришли больтать! - крикнул он заискивающим голосом, - Мии тащились дарилки! - Мии очень рады! - проорал я в ответ. Кочевник повернулся к лесу и громко свистнул. Оттуда вышли еще двое с кожаными мешками и, испуганно поглядывая на нас, подошли к берегу. Я отвязал лошадь и перебрался на ту сторону. Двое кочевников в страхе отступили, но старикан остался на месте. - Меня зовут Туюм! - сказал я. - Мииня - Тивир! - Тивир, я перевезу тебя на ту сторону! - предложил я. Ему было страшно, но он покорился, и вскоре я задыхался от невообразимо вонючей шерсти перед своей мордой. - Дарилки! - крикнул Тивир помощникам. Мы загрузились мешками. На нашей стороне старикан спрыгнул с коня, а я с облегчением вдохнул свежего воздуха. - Это Педул! - представил я, - наш самый мудрый! Педул простодушно оскалился и громко выпустил накопившиеся газы чтобы не мешали важной беседе. Я отвел коня в загон, и начались переговоры. Выходило, что с нами никто не собирался воевать, а инцидент с подарками случился как-то сам собой из-за непонимания сторон. Я не очень этому поверил. Но, главное, мы решили, что никто больше не будет причинять вред другой стороне. - Вии шибко страховые, - качачал головой Тивир, - жизните как мурши в норах и яроснии как зверии. Вис много как муршив? - Да, нас шибко много. Тут много наших нор, - подтвердил Педул. Взамен принесенных подарков мы вручили большие куски медовых сот и железный нож. Тивир был в нескрываемом восторге. - Мии еще тащиим дарилки! - предлжил он, осторожно поглаживая пальцем острое лезвие, - А вии нам - еще такой нож! Мы переглянулись, но согласились. Потом мы устроили небольшой банкет у отдельного костра на берегу речки. К нам присоединились два томящихся на том берегу кочевника. Они сами перебрались через реку, удерживая за лапы друг друга в стремительном потоке. Мы не хотели приглашать кочевников в пещеру по двум причинам: чтобы не избавляться потом от блох, и чтобы они не видели сколько нас на самом деле. По ходу дружеской болтовни выяснилось, что кочевники пришли к нам издалека в прошлом году потому, что в их местах кончилась дичь. Что они не любят горы и не собираются переселяться близко к нам. Короче, не будут нам мешать. Потом мы помогли им перебраться через реку и тепло распрощались. Наш народ был счастлив слышать о заключенном мире. Специально организованная охота за кабаном окончилась удачно, и вечером мы закатили нешуточный пир. Беззаботные крики не смолкали до поздней ночи. Некоторое время казалось, что все вокруг существует только для нас. Наша дочь быстро росла и уже сама ползала. Но я мало уделял ей внимания, возвращаясь только к вечернему костру. В полумраке нашей дальней ниши она лазила по нам с Шидой и играла сама с собой. Я попросил Шиду передать матери, чтобы она чаще выносила дочь днем из пещеры. Посланцы кочевников иногда вторгались в нашу жизнь, всегда как-то некстати. Они приносили куски соленого кабаньего сала, вяленую рыбу и неплохо выделанные шкуры. А взамен просили только ножи. Обычно их обнаруживал тот, кто утром первым выходил из пещеры, терпеливо сидящими на противоположном берегу реки. Всякий раз при встрече мы приветствовали друг друга преувеличено радостными криками, но настоящей дружбы не получалось. Мы не то, что недолюбливали их, но не хотелось подцепить блох, лишний раз дышать их специфической вонью, слегка раздражала их смешная речь. Вообще их уклад жизни был чужд. А они, конечно, чувствовали наше отношение, и вряд ли им это нравилась. В общем, обмен был нам выгоден. Их шкуры выделывались гораздо лучше наших. Вскоре и у них появились луки. Правда, я видел, что они еще не слишком хороши. Как-то с охоты раньше, чем обычно вернулась соседская молодая самка, вся помятая и зареванная. Она рассказала, что встретила троих кочевников, и каждый из них развлекался с ней, пока другие держали. Она металась перед нашей пещерой, не находя места, брезгливо отряхивала шкуру и умоляла скорее намазать ее дегтем. Народ пришел в ярость. На следующий день, утром, на берегу оказались ждущие, как ни в чем ни бывало, торговцы. Пока к ним переправлялась суровая делегация, они недоумевали, почему мы не кричим радостные приветствия и неуверенно скалились. - Вы шибко обидели нас! - проревел Медил. Морды у торговцев вытянулись, и они вскочили на задние лапы. - Мии не обисалии! - Ваши охотники поймали и мучили нашу женщину в лесу! - сказал я. - Нет!!! - Да!!! - заорал Медил. - Она может показать их! - добавил я. Торговцы затравленно переглянулись. - Она могит врать! - нагло выкрикнул один из них. - Она пришла вся измученная, - сказал я, - Вы не хотите найти и наказать виновных? Торговцы опять переглянулись. - Нии хочим! - Выбирайте, что вы не хотите больше, - угрожающе прорычал я, - не хотите наказать виновного или не хотите поссориться с нами! - Мии не хочим наказать и не хочим рассориться! Стоявший молча Гизак не выдержал и встряхнул говорившего так, что у того лязгнули челюсти. Тот не удержался на лапах и свалился на траву. - Идите! - я махнул лапой на лес, - Подумайте, как поступить справедливо не только для вас, но и для нас. Торговцы ушли на этот раз без ножа, оставив свои дарилки на траве. На следующий день никто не пришел. И на следующий тоже. Женщины больше не ходили в одиночку, да и мужчины старались группироваться. На третий день я поскакал взглянуть на кочевников. Их лагерь, казалось, был без изменения. Я понаблюдал немного и вернулся, успокоенный. С тех пор торговые обмены прекратились, и кочевники начали забываться. В конце лета Ундук привел женщину из соседней пещеры, гораздо старше себя, и стал жить с ней в самой дальней нише, рядом с проходом в глубину. Она была уже беременна. Начались разговоры, что Ундук не вовремя позвал ребенка из Мира За Горами, что рожать на зиму нельзя, ребенок обязательно погибнет. Однажды мать Шиды поговорила с ней, и та заплакала. Мать Шиды немного отошла и вдруг со всей силы ударила кулаком в живот женщине. Та согнулась до земли и натужно закашляла. Я видел это и был потрясен, но все восприняли случившееся как должное. Вскоре у женщины был выкидыш. Я долго думал об этом случае, потом не выдержал и подошел к Гизаку. - Слушай! Теперь совсем не обязательно убивать детей на зиму! Гизак озабочено зевнул во всю пасть, продолжая шлифовать древко стрелы. - Зимние всегда сдыхают. - У нас теперь есть теплая вода, шкуры, и мы легко можем сохранить детей. - У всех одно время рождения, - Гизак снова зевнул, - Все в один праздник получают новый клык. - И из-за этого нужно убивать собственных детей?! - Гизак отложил древко и раздраженно посмотрел на меня. - Пусть будут в Мире За Горами, пока мы не позовем вовремя! Больше нет свободных ниш. Видел? Ты хочешь жить вместе с Ундуком? Я замялся, подбирая слово потому, что понятие дом в этом языке означало пещеру, а остальное годилось только для обозначения охотничьих шалашей. - Мы будем строить новые пещеры-шалаши, - наконец сказал я. Гизак удивленно ухмыльнулся. - Строй, - просто сказал он и снова принялся точить стрелу. Через месяц у нас с Шидой возник собственный домик, рядом с загоном для коней. Я сплел его из веток между врытыми в землю стволами деревьев. Стены были густо замазаны глиной с травой, а покатую крышу покрывал толстый слой камыша. Внутри я соорудил каменную печку, замазав ее глиной. Было и невиданное новшество - кровать из толстых веток с большой кипой сена, покрытой шкурой. Еще была прочная дверь, сплетенная из веток. Все, конечно, приходили смотреть на дом и во время его возведения и когда я объявил, что все готово. Так что на празднике, который мы с Шидой устроили, все выражали уже сложившееся мнение. - Это у тебя не дом, а большой костер, который еще не подожгли, - изрек мудрый Педул. - А зимой ты оди