, и они настойчиво требовали внимания. Это породило еще одно направление слухов про тайные слабости Трепла Туюма. Тот, кто испытал всепоглощающую радость единства с другой душой, как мы с Вэйни, понимает, что самое главное в жизни - это духовная близость. Только Шида связывала меня с этим миром. Если бы я потерял эту связь, то ничто бы уже не удерживало меня здесь. А теперь и Шида все больше отдалялась от меня. Несмотря на обеспеченную зиму, стало привычным подавленное настроение. Потери оказались слишком велики. Неопределенность впереди тяготила. Нас лишили родных мест, а этого узкого ущелья было явно недостаточно для жизни племени. Но все можно было бы преодолеть. Нужно только не предаваться унынию, а что-то делать, придумывать, выживать. Я же больше не чувствовал моральных сил для этого. Мне не хватало того, ради чего я бы боролся. Даже мысль о дочери не оживляла. Я часто бродил один по склонам среди унылых мокрых кустов. И однажды, когда настроение было особенно безысходным, меня потянуло подальше в горы. Я забрался довольно высоко, на самый гребень. Холодный ветер гнал облака снизу, и часто все погружалось в туман, и тогда начинала сыпать редкая снежная крупа. Знакомое снисходительное безразличие овладело мной. Я не видел в перспективе ничего обнадеживающего. Есть я, есть эти холодные безучастные горы, этот мир с глупой суетой, которому я не нужен и который не нужен мне. Не в моих силах оказалось сделать так, чтобы близкие мне люди были счастливы. Это - не мой мир. Или у меня нет сил или умения, или желания принять этот мир так, чтобы он стал моим. Я начал опрометчиво спускаться по скользким мокрым камням. Справа склон обрывался отвесной стеной. Нужно было бы обойти скальный зуб и спуститься к кулуару. Задняя лапа соскользнула с камня. Я попытался удержаться, но еще не зажившие пальцы свело болью. Камень ударил меня, оттолкнув в пустоту, стенка взметнулась вверх, и торжествующая шекиловская музыка скрежещущим аккордом сковала мысли. На мгновение я ощутил нечто вроде вздоха сожаления моего наставника. Как если бы он махнул на меня рукой. Сколько раз я уже влетал в это внежизненное пространство. На этот раз не было ошеломляющего перехода при вспоминании всего былого. Я лишь вдруг ясно увидел, что чаще всего погибал именно в горах. Они неосознанно манили меня не только своей красотой, но и как врата в иной мир. Когда я слишком не соответствовал жизни, то меня неудержимо тянуло в мир гор. Как обычно, отчаянная надежда на встречу с Вэйни наполнила меня. Я напрягал мои обостренные чувства, но не ощутил ее. Передо мной стоял мой наставник с грустной любящей улыбкой. - Привет, - небрежно бросил я, - от никчемного ученика. - Привет, друг мой… Я рад за тебя. Ты кое-что понял. Я не верил своим чувствам. - Я понял?? Что, динозавры отменяются? Я вспомнил наши древние разговоры с наставником, попытки отстоять справедливость так, как я ее понимаю. - Почему же мир так жесток? - спрашивал я, - Почему так мало от меня зависит? И все, что бы я ни делал, может быть перечеркнуто в одно мгновение? - Мир - это арена для многих сил. Твоя воля - попасть в беду или суметь избежать ее. Ты сам можешь прыгнуть в бездну. Ты можешь построить дом под горой, и его разрушит лавина. Или своим бездействием дать растерзать себя зверю. Но всегда есть множество правильных путей, чтобы избежать любой беды. Нужно только научиться понимать. - Научиться понимать, попадая в беду? - Другого пути нет… Невозможно понять то, чего не испытал сам. И я помогаю тебе, - молвил он с суровой добротой. - Но одни рождаются в достатке и путь их легок, а другие рождаются в нищете и, к тому же, им постоянно не везет! - Нет такого достатка, который удовлетворил бы человека. Достаток - всегда относителен. Но чем больше ты имеешь относительно других людей, тем дальше ты от их истиной любви и привязанности. Вот и теперь наставник со всепонимающей любовью смотрел на меня. - Теперь ты можешь отдохнуть... или опять принять жизнь… Я так устал от вереницы никчемных воплощений, что мой безмолвный протест заставил наставника понимающе улыбнуться, но он поднял на меня сияющий взор, в котором была какая-то особенная торжественность. - Только знай, ты оставил близких, которым очень нужен. - Я нужен? Ты уверен? - Я знаю. Это поразило меня. Я заколебался. Но спросил. - Я так хотел бы знать, где Вэйни… - Она - твоя дочь, - просто ответил наставник, - Она многое сделала, чтобы так произошло, но ты ее оставил в той жизни. У меня все перевернулось, и сожаление от случившегося лишило сил и воли. И тут легкий освежающий порыв влил в меня новую энергию жизни. Чувство фатального безразличия исчезло. - Спасибо… - ошеломленно поблагодарил я за столь щедрый и редкий дар. - Возвращайся, друг мой. Тебя ждут. Открыв глаза, я увидел, что лежу на мелкой осыпи, головой вниз. Высоко вверху вздымалась отвесная стена, с которой я упал. От ее подножия по крутому склону мое тело в сырой грязи прочертило широкий длинный след. Я мысленно просканировал себя. Сильно болело правое плечо. Я медленно повернулся и поднялся на чуть дрожащие лапы. Тело было избито, но цело. Изломанный лук валялся рядом. Чуть ниже протекал ручей. Я лег и жадно напился. Облака ненадолго прорвались, заходящее солнце разогнало унылый полумрак. Я ощутил прилив оптимизма и решительности. Все менялось на глазах. Это был мир Вэйни, и я жил в нем. Теперь моя жизнь была полна смысла. Нет, не только физические способности понадобятся мне. Я буду использовать все, что предоставляет сверхжизнь, чтобы мое племя больше никого не боялось. Меня заботил уже не только тот срок, который отведен мне, но срок моих детей и детей Вэйни. Когда я добрался до стоянки, то был решительно настроен на то, что скоро мы будем жить на старом месте и не бояться кочевников. Возвращаться с пустыми лапами здесь и в такое время года не считалось зазорным. Но от моего лука осталась одна тетива и Ундук, по обыкновению сидящий на корточках у входа, удивленно поднял косматые брови. Но что-то в моей морде было такое, что он радостно оскалился. - Туюм! - крикнул он, - Ты как будто из Мира За Горами вернулся! Совсем по-другому выглядишь, - приятно смотреть! - Упал и головой стукнулся, - ответил я, - очень помогает! Мы рассмеялись, чувствуя, что подавленному настроению наступает конец. Неужели это я был его главной причиной? А жизнь, в общем-то, налаживалась. Дети играли и кричали совсем уже не притихшими голосами, вкусно пахло вечерним супом. Я прошел за каменную стену своего гнезда и подошел к Шиде. Она посмотрела на меня и улыбнулась, тоже заметив то, как во мне много изменилось. Наша дочь спала рядом на шкуре. Я не удержался и взял ее на руки. Она открыла глаза и потянулась всем телом. Как она уже сильно подросла! Неужели я так давно не уделял ей внимания? Я с любопытством всмотрелся в ее мордочку. Ее мохнатая лапка играючи стукнула по моему широкому носу. - Вэйни, зачем ты это сделала? - тихо сказал я, - Что теперь будет? Она очень внимательно посмотрела на меня. Ее ротик приоткрылся. - Туюм! Я чуть было не уронил ее от неожиданности. Это было сказано совсем не по-детски, и этот понимающий взгляд... Все во мне похолодело. Я пригляделся внимательнее, и подозрение окрепло. То, что она была развита далеко не по возрасту, осмысленная улыбка и так много говорящий взгляд могут означать только одно. Но никогда еще не было, чтобы два существа одновременно имели супержизь! - Ты не знал? Она давно уже разговаривает, - сказала довольная Шида, - ты вложил в нее слишком много силы! Я не был готов. Этот ребенок так не подходил для того, чтобы вмещать в себя Вэйни! - Дивола! - позвала меня Вэйни ясно и очень спокойно. И моя истинная сущность отбросила все барьеры. Передо мной была Вэйни и неважно какое у нее тело. Это было так давно, когда мы жили в одной жизни… Я заговорил с ней на языке этой общей жизни и Вэйни, улыбнувшись, ответила. Шида попятилась от нас с испуганными глазами. Со мной почему-то всегда так. Когда приходит то, о чем давно и страстно мечтаешь, то нет ощущения радостного предельного счастья, которое, казалось бы, должно наступить. Даже начинаешь сомневаться: а действительно ли ты так хотел этого. Но теперь я представить не мог и не желал, как бы жил в этом мире без Вэйни. Правда, мы не могли здесь общаться так полно как вне жизни, ясно и глубоко чувствовать друг друга. Шида, сжавшись, сидела в углу нашей каменной клетки. Я подошел к ней, и она вся напряглась. - Шида, - сказал я ласково, - не бойся! Вэйни - такая же как я. Мы пришли из одного Мира За Горами и сейчас говорили на том языке. - Миров За Горами много? - спросила Шида. - Да. Но ты не помнишь, откуда ты пришла, а мы с Вэйни все помним. Протопали босые лапы, и к нам заглянул Ундук. - Туюм, пошли! Педул собирает всех около речки, чтобы правильно расставить наши дела. - Иду! Я протянул нашу дочь. Шида с некоторой опаской взяла ее и сразу поставила на ножки. Я задержался, смотря, как Вэйни вполне уверенно вернулась на свою шкуру и уселась на нее. Мы немного не успели. Бугар держал за глотку болтающего задними лапами Педула, прижав его к дереву. Глаза Педула собирались уже скатиться по его мохнатым щекам. Рядом безмятежно стояли остальные самцы, с легким интересом наблюдая за сценой. Кто-то задумчиво ковырялся кривым пальцем в носу. Двое подростков застыли поодаль с горшками, не решаясь зачерпнуть воды для вечернего компота. Мы с Ундуком сбежали к речке, и я, ухватившись за загри