Всё это время Система молчала, не выдавая никаких подсказок или пояснений. Интерфейс просто висел в поле зрения, отображая мои характеристики, которые, к слову, немного подросли, но всё равно оставались удручающе низкими.
Я отвернулся от бортика и вернулся к своему наблюдательному посту. Серёга и Саня спали, завернувшись в потрёпанные спальники. В какой-то момент, мне показалось, что Саня на меня посмотрел. Следит за мной или наблюдает? Вгляделся. Нет, спит. Вроде. Кто они такие? Почему приняли меня, полуживого незнакомца, в свою группу? Вопросы множились, а ответов не прибавлялось.
Так, занимаясь самокопанием и периодически наблюдая за движением зомби внизу, я и не заметил, как пролетело время. По положению луны прикинул, что уже прошло часа два, если не больше. Пора будить Сергея.
Аккуратно подошёл к нему и осторожно прикоснулся к ноге, готовый в любой момент отпрянуть. В этом новом мире рефлексы у выживших были обострены до предела.
Не ошибся — Серёга мгновенно сел, наставив на меня ствол автомата. В лунном свете блеснули настороженные глаза. Инстинкты сработали раньше, чем сознание.
Я медленно поднял руки:
— Тихо-тихо, спокойно. Свои.
Он моргнул, приходя в себя, и кивнул, опуская оружие:
— Моя смена?
— Да, — подтвердил я. — Саня сказал тебя разбудить через два часа.
— Отлично, — он зевнул, потирая глаза. — Поспи. Рассвет не скоро ещё.
Он оставил мне свою пенку, собрав спальник и спрятав его в инвентарь — и на том спасибо.
«Вот как, у них и пенка есть и спальники», — с лёгкой завистью подумал я, укладываясь на неё и тут же проваливаясь в глубокий сон без сновидений.
Казалось, прошло всего несколько секунд, когда меня снова выдернули из сна, тормоша за плечо:
— Ну ты и поспать, Глеб! Давай, вставай. Рассвет скоро.
Я с трудом разлепил глаза. Небо на востоке действительно начинало светлеть — едва заметно, но для опытного глаза очевидно. Саня с Серёгой уже были на ногах, оживлённо переговариваясь вполголоса. Увидев, что я проснулся, Саня протянул мне металлическую кружку:
— Держи. Не кофе, конечно, но взбодрит.
В кружке дымился крепкий чай, явно заваренный с душой — настолько тёмным он был. Рядом на импровизированном столике из перевёрнутого ящика лежали галеты с кусками подсохшего сыра. Настоящее пиршество по нынешним временам.
— Ничё так завтрак, — одобрительно кивнул я, присаживаясь к ним на корточки.
Ел жадно, смакуя каждый кусок. Когда живёшь в мире, где каждый приём пищи может оказаться последним, начинаешь по-настоящему ценить простые радости. Галеты были жёсткими, сыр слегка заветрился, но мне казалось, что ничего вкуснее я в жизни не ел.
Серёга с интересом наблюдал за мной:
— Ты как голодный пёс набросился. Давно не ел нормально, да?
— Десять лет, если быть точным, — хмыкнул я, прихлёбывая чай.
Они переглянулись демонстрируя сомнение, явно не веря. Но расспрашивать не стали.
Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая разрушенный город в нежно-розовые тона. Странная красота посреди апокалипсиса. Зомби внизу становились менее активными, их количество уменьшалось с каждой минутой. Было видно, как они заходят в полуразрушенные здания первых этажей.
— Ну что, какие планы? — спросил я, допивая чай.
Саня усмехнулся:
— Ну а какие у нас планы? Если помнишь, ты обещал показать, где червоточина. Туда и пойдём.
— Ну, — кивнул я, стараясь не выдать замешательства, — раз обещал, то покажу.
Когда мы доели, парни молча переглянулись и без лишних слов принялись проверять оружие — тот самый ритуал, который отделяет жизнь от смерти, когда от оружия зависит многое.
Саня методично, с отточенными до автоматизма движениями, принялся за неполную разборку своего АК. Его пальцы двигались с хирургической точностью — без суеты, без лишних движений. Именно так и должен обращаться с оружием человек, для которого оно давно стало продолжением тела.
Сергей тоже не отставал. Он взялся за свой ПМ, разбирая его с таким же спокойствием. Я наблюдал за ними несколько секунд, отмечая их профессионализм — эти парни явно знали что делали.
Я, недолго думая, достал свой Глок. Бросил быстрый взгляд на мужиков, проверяя их реакцию, но те даже бровью не повели, словно появление у меня пистолета было самым естественным делом на свете. Они продолжали заниматься своим оружием, изредка перебрасываясь короткими фразами о патронах и состоянии затворов.
Мои пальцы быстро разобрали пистолет. Механизм был в прекрасном состоянии — ни грязи, ни ржавчины. Пружины работали безупречно, затвор ходил как по маслу. Собрав его обратно, я машинально передернул затвор, проверяя работу.