Понимание того, что каждое его решение, каждое слово и действие будут иметь последствия, наполнило Михаила особой ответственностью и одновременно азартом. Он снова ощутил себя игроком, которому дали возможность переиграть партию, исправить ошибки и сыграть более тонко и расчётливо.
Михаил решительно встал и принялся методично приводить в порядок бумаги и конспекты, чувствуя, как в голове постепенно формируется ясный и чёткий план. Он мысленно отмечал ключевые моменты, которые необходимо проверить и прояснить, вспоминал людей, которых обязательно нужно будет привлечь на свою сторону, тщательно перебирал варианты первых шагов, которые позволят ему быстрее адаптироваться к новой реальности и использовать каждую доступную возможность.
В этот момент он почувствовал, как растёт его уверенность. Теперь он знал точно, что сумеет приспособиться, сможет использовать каждую мелочь, каждое обстоятельство в своих целях. Советский быт, когда-то казавшийся ему совершенно непереносимым, теперь воспринимался как сложная, но интересная шахматная партия, где ему предстоит снова научиться тонко чувствовать момент и просчитывать ходы на несколько шагов вперёд.
Михаил снова улыбнулся, уже более уверенно, и решил, что завтра начнёт действовать. Но действовать он будет осторожно, неспеша, методично и расчётливо, потому что на этот раз проиграть ему было нельзя.
Глава 3. Юный объектив
Михаил сидел в крохотной комнатке, гордо названной фотолабораторией, хотя на деле она была всего лишь облупившейся подсобкой при ЖЭКе. Стены здесь пропитались влагой, пропахли дешёвыми сигаретами и многолетним едким запахом старого проявителя. Казалось, будто сама советская действительность постепенно проступала из тёмных пятен на штукатурке. Михаил невольно вздохнул, оглядывая это царство серости и запустения.
Рядом на покосившемся столе стоял увеличитель, некогда гордость кружка «Юный объектив». Теперь же он походил на старого артиста, утратившего и блеск, и репутацию: линзы покрылись пылью, краска облупилась, а штатив дрожал даже от прикосновения Михаила. «Может, у него маразм?», – подумал Михаил, поправляя провисшие детали. Впрочем, фотографический аппарат, лежавший тут же на подоконнике, выглядел ещё печальнее – он словно бы устал жить в постоянном ожидании ремонта. Резкий перепад температур исказил его корпус, краска слезла хлопьями, а из объектива торчали подозрительно толстые волоски: то ли пыль, то ли плесень, то ли паутина.
Михаил подвинул к себе почти пустую упаковку фотобумаги и заглянул внутрь. Белоснежных листов там было кот наплакал – два или три, да и те явно желтели по краям. На секунду он вспомнил, с каким трудом в его прошлом, таком далёком и таком близком, добывалась эта бумага. И вот они снова здесь, в руках молодого человека, которым он неожиданно стал, среди опостылевших стен и старой аппаратуры. «Да уж, прогресс не просто замер, а явно пошёл вспять», – ухмыльнулся Михаил.
Взгляд его зацепился за тетрадку с потрёпанными уголками, мирно дремавшую в тени увеличителя. Михаил лениво потянулся к ней и раскрыл на случайной странице. Там были старательно выведены имена учеников, рядом стояли краткие пометки: «Ходит редко», «Не проявляет интереса», «Хорошие перспективы». Перелистывая страницы, Михаил вдруг наткнулся на странные заметки бывшего руководителя: часть фамилий была перечёркнута, а возле других красовались какие-то загадочные значки, похожие на шифровку шпиона-любителя.
Сердце Михаила встрепенулось от лёгкого, почти юношеского азарта. Точно студенческая шутка, но уж больно многозначительная. Он внимательно пробежался по списку и попытался уловить логику пометок, однако безуспешно. Откинувшись на спинку стула, Михаил чуть прикрыл глаза и вдруг совершенно отчётливо понял, что это место – идеальное прикрытие. Под унылым советским фасадом легко спрятать любую подпольную авантюру, любую нелепость, любые тайны и любые желания.
Он резко сел прямо и торопливо начал искать ручку, которая, по традиции, укатилась под какую-то коробку с пленкой. Вновь перелистнув страницы тетради, он нашёл свободное поле и решительно написал: «Камера – есть. Свет – придумаем. Модель – ищется». Буквы получились слегка корявыми, будто не верящими, что он на самом деле решился такое написать. Михаил невольно улыбнулся, как если бы увидел перед собой старого приятеля, с которым собирался совершить какую-то глупость, смешную и дерзкую.