Эротические фотографии в Советском Союзе были обычным делом – конечно, не на виду у партийных комиссий, а подпольно, по секрету, под покрывалом чинного приличия. Но кино – настоящее, живое, с дыханием и движением – не снимал практически никто. «Вот он, шанс», – мелькнуло в голове Михаила, и эта мысль сделала его сердце быстрым и лёгким, почти таким же, как в те далёкие дни его первой молодости. Он отбросил ручку, закинул руки за голову и усмехнулся потолку с потрескавшейся штукатуркой. В голове уже прокручивался кадр за кадром, мелькали сцены, смешные и абсурдные, пропитанные азартом, абсурдом и невинной юношеской наглостью.
Идея явно выбивалась из унылого серого мира, окружавшего Михаила. Он почувствовал, как вновь зарождается забытое чувство радости, почти юношеское, лихое и безрассудное. Ведь этот нелепый фотокружок, в котором, казалось, уже похоронена надежда на что-то новое и живое, мог стать идеальным началом для невероятной авантюры. В этих старых стенах он мог создать что-то такое, о чём ещё не знали и не подозревали – смешное и дерзкое, опасное и потому заманчивое.
Он снова посмотрел на камеру, увеличитель и едва живую фотобумагу, но теперь они уже не казались жалкими. Они выглядели сообщниками, которые терпеливо ждали своего часа, чтобы участвовать в чем-то большом и смешном. Михаил ухмыльнулся своему отражению в тёмном стекле увеличителя, словно здороваясь с заговорщиком. Это была именно та точка, с которой можно было начать то, о чём он сам пока едва осмеливался думать всерьёз.
А за дверью фотолаборатории, в коридоре, протяжно чихнул кто-то из случайных посетителей ЖЭКа. Шаги прокатились по лестнице, дверь захлопнулась – и снова повисла привычная тишина, лишь изредка нарушаемая далёкими голосами и скрипом старой вентиляции. Но Михаил уже знал, что вскоре этой скучной обыденности придёт конец. Потому что здесь начиналось кино – такое, которое могло существовать только в СССР, где глупость и смелость были равны по значению. И он, Михаил Конотопов, намеревался это доказать.
Михаил продолжал сидеть, погружённый в мысли, и разглядывал унылые контуры оборудования, когда дверь в фотолабораторию распахнулась без предупреждения, и на пороге возник Алексей. Яркий, как новогодняя гирлянда на фоне монотонности коммунального быта, он сразу же заполнил собой всё небольшое пространство комнаты.
– Миша, дорогой! Ну и уголок ты себе выбрал, я думал, лучше уже на овощебазе разгружать морковь, чем среди этих реликвий от скуки дохнуть! – Алексей сверкнул белозубой улыбкой, оглядываясь и театрально отмахиваясь от въедливого запаха химии. В его движениях была лёгкая небрежность человека, для которого любая неприятность – лишь временный недостаток.
– Лёха, тебе не говорили, что приличные люди обычно стучат? – Михаил, напустив на себя показную строгость, встал и, помедлив, крепко пожал протянутую руку.
– Какие ещё приличные люди в нашем советском ЖЭКе? – усмехнулся Алексей, осматривая пыльные полки и подозрительно покосившийся увеличитель. – А техника, смотрю, у тебя передовая, прямо из будущего прилетела?
– Из будущего прилетел я, а техника тут стоит с тех времён, когда ты ещё школьницам втридорога продавал переводные картинки, – улыбнулся Михаил, вновь усаживаясь на скрипнувший стул и подвигая ногой табуретку гостю. – Садись уже, раз пришёл, и давай к делу.
Алексей опустился на табурет, бросил на столик кожаную барсетку и оглянулся по сторонам, словно ожидая, что со стен вот-вот начнут слезать партийные осведомители. Убедившись, что опасности не предвидится, он снова улыбнулся своей фирменной улыбкой опытного авантюриста.
– Слушай, Мишаня, я же не просто так в этот дворец фотографического искусства заглянул. У меня тут, знаешь, дело небольшое есть, – Алексей понизил голос, словно сообщая государственную тайну. – Нужна твоя помощь, чисто по старой памяти.
– Помощь? – Михаил едва приподнял бровь, хотя сердце снова учащённо забилось в ожидании чего-то интригующего. – Что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь просил помощи просто так. Или ты решил записаться в альтруисты?
– Ну-ну, не язви, это я ещё успею, – хмыкнул Алексей, доставая из кармана пачку импортных сигарет и щёлкая зажигалкой. – Дело, в общем, такое: есть у меня знакомая девушка, хорошая, между прочим, девушка. Мечтает, как и все нормальные люди, свалить из нашей ненаглядной страны развитого социализма куда-нибудь за бугор. А без соответствующего портфолио там, знаешь, нынче никак. Требуются фотографии – хорошие, интересные, ну и, скажем прямо, особенные.