Проблемы были две: плёнка и распространение. Плёнку через знакомых достать ещё можно, пусть и с риском. А вот распространение казалось абсолютно тупиковым. Михаил усмехнулся, представив, как предлагает фильм случайному прохожему: «Товарищ, не хотите ли посмотреть кино? Нет, не про колхозников и соцсоревнование». Его кинокарьера обещала стать самой короткой в советском подполье.
Он вернул «Зенит» на полку и уставился на коробки с реактивами, источавшими запах солёных огурцов и армейской столовой. Мелькнула мысль бросить всё и стать обычным студентом – раз в неделю проявлять плёнку, пить чай в общежитии и обсуждать последние решения Политбюро. Михаила даже передёрнуло от этой картины: ощутив вкус настоящей жизни, невозможно вернуться к пресному чаю серого быта.
Решение пришло внезапно и ясно. Чтобы создать и распространить фильм, был нужен не просто помощник, а человек, способный добыть даже невозможное. Таким человеком мог быть только Алексей – фарцовщик, гений теневой экономики и обладатель неистощимого обаяния. Михаил ощутил давно забытый азарт и направился к телефону.
Телефон на стене выглядел так же потерянно, как вся советская действительность. Михаил набрал номер, долго слушал треск и уже собирался повесить трубку, когда Алексей заговорил бодро и насмешливо:
– Алло, Михаил, слушаю тебя.
– Алексей, разговор серьёзный, по телефону неудобно, – тихо сказал Михаил, оглядываясь на дверь.
– Серьёзный? – удивился Алексей. – Решил вступить в партию?
– Почти угадал, – усмехнулся Михаил. – Я собираюсь снять такое кино, что даже твои фарцовщики удивятся.
Алексей выдержал паузу и ответил с любопытством:
– Не боишься, что фильм сразу отправят в спецхран, а тебя самого – на лесоповал?
Михаил невольно рассмеялся, почувствовав, как уходит напряжение:
– Поэтому и звоню тебе. Мне нужен человек, способный организовать невозможное.
Алексей почти не раздумывал, будто ждал этого звонка:
– Встретимся через час в кафе «Ласточка». Кофе там ужасный, зато разговоры тонут в шуме стариковских дебатов о пенсиях и сахаре.
Повесив трубку, Михаил ощутил себя живым и вовлечённым в происходящее впервые за долгое время. Он оглядел лабораторию – теперь она казалась милой и трогательной, словно старая фотография из детского альбома. Начало положено, главное – не упустить момент.
Собираясь выйти, Михаил вспомнил, как в прошлой жизни пришёл к Алексею за импортными ботинками. Тот долго убеждал его, что это «мечта свободного мира». Михаил взял ботинки, которые оказались на два размера больше и так и пролежали без дела. Зато дружба сохранилась надолго. Улыбнувшись, Михаил отправился в кафе «Ласточка» с лёгким сердцем.
На улице стоял типичный московский день: серое небо, унылые прохожие и продавщица газет, перелистывающая «Правду» с надеждой найти хоть что-то новое. Кафе было ровно таким, как описал Алексей: стены в коричневой масляной краске, липкие столы и официантка в засаленном переднике, давно забывшая смысл своей работы.
Михаил занял дальний столик у окна и прислушался к пожилым мужчинам, азартно обсуждавшим рецепты варенья и огородные премудрости. Всё казалось мелочным и абсурдным. Он едва сдержал смех, представив, как нелепо будет выглядеть его подпольная затея на этом фоне.
Наконец вошёл Алексей – подтянутый, с хитроватым блеском глаз, уже предвкушающий головокружительный разговор. Кивнув Михаилу, он бросил официантке:
– Леночка, нам как обычно: два кофе и булочки, которые не страшно есть.
Официантка устало махнула рукой, а Алексей, усаживаясь напротив, доверительно подмигнул:
– Ну, режиссёр, выкладывай свой замысел. Только с интригой, а то скучно жить.
Михаил улыбнулся и заговорил, ощущая, что именно этой абсурдной авантюры ему не хватало все долгие годы:
– Хочу снять подпольное кино. Советское, но не совсем. Немного эротики, и это принесёт хорошие деньги.
Алексей замер с сахарницей в руках, изумлённо взглянул на Михаила и рассмеялся:
– Теперь ясно, почему ты ходил вокруг да около. Серьёзный человек, кандидат на комсомольского героя – и вдруг такое! Ты хоть понимаешь, что у нас эротика – это когда девушка случайно показывает щиколотку и сразу прячется за томиком Ленина?
Михаил едва сдержал смех, опасаясь привлечь внимание посетителей. Снова посерьёзнев, продолжил тише:
– Лёш, я собираюсь снимать почти порнографию, но по-своему – с юмором и фантазией. Не для похоти, а для удовольствия. Весёлое, дерзкое, с сюжетом и светом, как в кино, а не в подвале. Чтобы люди шептались: «Это правда у нас сняли?» А где шёпот – там и спрос. И тут мне нужна твоя помощь.