Алексей отложил сахарницу и поджал губы, уже не скрывая интереса. Было очевидно – Михаил пришёл к нему с серьёзным предложением.
Алексей заговорил рассудительно:
– Допустим, я тебе поверил. Но сразу честно: видел я многое, и знаю, что как раз комсомольцы снимали самое рискованное. Но чтобы один из них задумал такое осознанно – это новость. Ты хоть понимаешь, с чего начинать? Или надеешься, что я одолжу тебе личный голливудский павильон, припрятанный на чёрный день в кладовке?
Михаил ухмыльнулся, оценив сарказм приятеля:
– До павильона пока далеко, но кое-что уже придумал. Мне нужна хорошая импортная кинокамера с записью звука и место для безопасных кинопросмотров. В общежитии и ДК слишком много глаз и ушей.
Алексей прищурился, будто прикидывая стоимость затеи:
– Импортная камера, говоришь… Это уже по моей части. Недавно пришла контрабанда из ФРГ. Снимает так, что наши телевизионщики заплачут от зависти. Берёг для особого случая. Видимо, случай нашёл меня сам.
Михаил оживился:
– Значит, камеру достанешь?
– Камера – не проблема, – загадочно улыбнулся Алексей, затем серьёзно добавил: – Но я человек практичный. Идея твоя интересная, а риск немаленький. Помочь могу только на одном условии: я полноценный партнёр. Провалимся – ничего не прошу. Взлетим – заработаем вместе. Решай сейчас.
Михаил даже не стал изображать размышлений. Без Алексея затея так и останется красивой мечтой. Он уверенно протянул руку через стол:
– Алексей, согласен! Прогорим – вместе, взлетим – и славу разделим поровну.
Алексей крепко пожал его руку, театрально вздохнул и рассмеялся:
– Ну что ж, режиссёр, ты только что подписал контракт с дьяволом. Теперь придётся работать день и ночь. Надеюсь, твои комсомольские друзья не сильно обидятся, что от тебя увидят только фотографии с ёлки.
Оба расхохотались, заслужив неодобрительный взгляд официантки, принёсшей остывший кофе. Даже её мрачность не могла испортить их весёлой решимости. Теперь ничто не мешало безумной авантюре, что начиналась здесь и сейчас, под ворчание пенсионеров о маринованных огурцах.
Осторожно осмотревшись, Алексей наклонился через стол и доверительно заговорил:
– Камера – это понятно. Но с местом есть тонкость. Дом культуры, конечно, не «Интурист», но один подходящий вариант есть в деревне под Москвой. Там давно ничего, кроме баянистов, не происходит. Бабушки в зале музыку почти не слышат. Тихо, безопасно, далеко от лишних глаз.
Михаил вопросительно поднял брови. Алексей нехотя пояснил:
– Тамошний директор мне немного задолжал. Ну как немного… – он криво улыбнулся, – прилично. Вляпался он крепко, и теперь на коротком поводке. Не горжусь, но иногда это удобно.
Михаил ощутил беспокойство и спросил осторожно:
– Ты уверен, что он не сдаст нас сразу, как запахнет опасностью? Сегодня друг, завтра пишет показания.
Алексей снисходительно рассмеялся:
– Миш, он связан покрепче некоторых партийцев обещаниями светлого будущего. Там не мелкие махинации – там вся бухгалтерия в свободном плавании, половина имущества давно записана на случайных людей. Сдаст он нас – конец ему первому.
– Звучит убедительно, но неспокойно, – нахмурился Михаил. – Может, самому съездить, поговорить с ним?
Алексей категорически замахал руками:
– Даже не думай! Покажись ты ему заранее – испугается, начнёт подозревать и сделает глупость. А если глупость сделает он, придётся делать её и нам. Сначала снимаем кино, потом общаемся с этим персонажем. Поверь, я знаю его лучше, чем соседа по комнате, у которого регулярно списываю лекции.
Михаил заколебался. Действовать вслепую не нравилось, но выбора не было. Он тяжело вздохнул:
– Ладно, доверюсь тебе. Хотя не понимаю, как ты живёшь спокойно с такими делами. Уверен, что директор надёжен?
Алексей наклонился ближе и ответил с улыбкой:
– Уверен, как в том, что у здешней официантки самые кислые пирожные в Москве. Подадим ему идею правильно, намекнём на выгоду – сам будет зрителей рассаживать и компот разливать. Поверь, Михаил, это будет лучшее подпольное кино Подмосковья. Сейчас думай не о директоре, а о фильме, после которого зритель месяц не закроет рта от удивления.
Михаил нервно улыбнулся, ощущая смесь азарта и лёгкой тревоги. Откинувшись на спинку стула, он задумчиво произнёс, убеждая себя: