– Значит, сначала фильм, потом директор. Надеюсь, всё пройдёт гладко. Хотя в нашей стране даже гениальные идеи обычно заканчиваются разочарованием.
Алексей рассмеялся, похлопал Михаила по плечу и бодро возразил:
– Зря сомневаешься. Идея прекрасная, реализация началась. За глубину разочарований пусть отвечают те, кто верит в пятилетки и лекции по научному коммунизму. Мы сделаем историю по-своему. Допивай эту бурду, и пошли выбирать красавиц для первой сцены.
Оба снова засмеялись, заслужив сердитый взгляд официантки, явно жалеющей, что вместо привычных стариков ей досталась столь шумная компания.
Квартира Алексея была такой, какой и должна быть у человека, привыкшего ждать неожиданных гостей: уютная, слегка захламлённая, с намёками на быстро спрятанный импорт. С порога Михаил ощутил подозрительно иностранный аромат, похожий на французский одеколон, хотя Алексей уверял, что это всего лишь «советский дезодорант с ошибкой на этикетке».
Большая кровать под овчинным пледом занимала угол комнаты, рядом телевизор, стул с цветными журналами и два красных пуфика, увенчанных оранжевыми лампами. На стене висела плетёная корзинка с надписью «Give me!», несколько картин и металлический щит с изображением рук. Жалюзи пропускали мягкий свет, а большое зеркало в позолоченной раме, окружённое лампочками, придавало комнате кинематографичность. Разбросанные вещи и коробка с английскими надписями завершали антураж заграничной беспечности в советской действительности.
– Только не удивляйся, – торжественно объявил Алексей, доставая из шкафа свёрток, тщательно завёрнутый в одеяло. – Аппарат пришёл от западных друзей, а они лишнего не пришлют.
Он снял покрывало, показав устройство, больше похожее на шпионскую технику, чем на кинокамеру.
Михаил осторожно приблизился и иронично заметил:
– Лёш, ты уверен, что это не радиостанция времён Второй мировой? Её рядом с пулемётом «Максим» и бюстом Ленина ставить нужно.
Алексей усмехнулся и покачал головой:
– Это не просто камера, Миша, это целая киностудия на плече. На чёрном рынке ей цены нет. А в крайнем случае и как орудие самообороны сгодится. Корпус – металл, а не советский пластик, рассыпающийся сразу после покупки.
Михаил осторожно потрогал кнопки и переключатели, словно опасаясь запустить ядерный механизм. Наконец он нажал клавишу, и устройство издало громкий треск и жужжание, похожее на работу старого кинопроектора.
Михаил отшатнулся, едва не уронив камеру:
– Лёш, это что такое?! Мы кино снимаем или стены сверлим? Ты уверен, что она не взорвётся прямо во время съёмок?
Алексей вальяжно отмахнулся, скрывая беспокойство:
– Это нормальный звук западной техники. Она даже шумом доказывает, что работа идёт всерьёз. Главное, она пишет отличный звук и картинку лучше, чем в советском кинотеатре. Нашему зрителю любой импортный шум покажется музыкой Пугачёвой.
Михаил, всё ещё с подозрением осматривая аппарат, предложил после паузы:
– Давай попробуем записать тест, убедимся, что она не только ревёт и пугает честных граждан.
Алексей одобрительно кивнул, встал в центре комнаты и поправил галстук:
– Снимай, режиссёр. Главное, чтобы органы не заинтересовались моим монологом. А то быстро перейдём к лесным прогулкам и общественно полезным размышлениям.
Михаил усмехнулся и включил камеру, которая вновь загрохотала. Алексей выдержал паузу и заговорил с комичной серьёзностью:
– Уважаемые граждане! Сегодня я расскажу о вреде алкоголизма и пользе честного советского труда. Запомните: стакан водки не приближает коммунизм, а отдаляет его! Работайте с энтузиазмом, отдыхайте умеренно и не верьте, что за границей лучше. Там только камеры хорошие, и те гремят так, что пьяный не уснёт на съёмках. Спасибо за внимание, товарищи!
Завершив абсурдный монолог, Алексей раскланялся, словно диктор центрального телевидения. Михаил выключил камеру и осторожно извлёк плёнку, аккуратно укладывая её в защитный контейнер.
– Хорошо бы проверить запись, – вздохнул Михаил, – но без лаборатории это невозможно. Может, отправим твоему знакомому лаборанту в Дом культуры под видом учебного материала?
Алексей энергично кивнул:
– Отличная мысль! Он надёжный, лишнего не спросит. Скажем, студенческий эксперимент. Главное, чтобы сам не посмотрел, иначе придётся объяснять мой идиотизм.
Михаил поставил контейнер на полку и облегчённо вздохнул. Хотя бы эта проблема была частично решена.
– С аппаратурой разобрались, – заключил Алексей. – Советский зритель и так не заметит, что звук похож на жужжание пчелы-мутанта. Главное – картинка, остальное сами додумают.