Михаил нахмурился, осознав, что до сих пор не думал о комфорте Ольги на съёмках:
– Ты прав. Обещал ей уважение и комфорт. Нужно заранее всё продумать, чтобы она не стала жертвой наших творческих экспериментов.
Сергей театрально закатил глаза:
– Началось! Режиссёр переживает за комфорт актрисы. А о моём комфорте кто подумает, когда я буду выжимать картинку из твоей доисторической камеры? Между прочим, больше всех пострадает мой операторский талант!
Оба снова рассмеялись, разрядив атмосферу. Михаил уже серьёзнее добавил:
– Твой талант выдержит эти испытания. А за Ольгу я действительно беспокоюсь. От её уверенности зависит успех всей затеи.
Сергей кивнул и перешёл к деловому тону:
– Ладно, я беру на себя всю техническую сторону. Ты просто убедишь её, что дискомфорта не будет. Мы ей устроим такие декорации, что она почувствует себя звездой Каннского фестиваля, а не участницей подпольных съёмок. От тебя требуется спокойствие и внимание к актрисе.
Михаил с облегчением согласился, понимая, что профессионализм Сергея снимет с него часть ответственности. Теперь, когда роли были распределены, он почувствовал себя спокойнее.
Сергей достал блокнот и ручку, деловито записывая необходимое оборудование:
– Значит так: камера с мотором-дрелью есть, абажуры и фольга тоже. Зеркала захватим на всякий случай. Ещё плёнка, запасные аккумуляторы и что-нибудь успокоительное для тебя, Миша.
Михаил уверенно подвёл итог:
– Отлично, техническая часть под твоим контролем. Полностью доверяю твоему профессионализму, а я займусь актёрами и сценарием. Уверен, Ольга Петровна нас не подведёт. Главное – напомнить ей, что это серьёзно и интересно.
Сергей театрально вздохнул и иронично заметил:
– Миш, ты не режиссёр, а ходячая уверенность в светлом будущем советского кинематографа. Ладно, я обеспечу такой уровень съёмок, что Ольга Петровна сама захочет остаться навсегда. Только не испорти всё своим знаменитым волнением.
Они снова рассмеялись, понимая, что за их невинными шутками скрываются серьёзность и профессионализм, способные справиться с трудностями предстоящих съёмок. Теперь, когда роли были чётко распределены, Михаил ощутил уверенность, хотя и понимал, что главная ответственность лежит на нём. Впрочем, лёгкое волнение лишь усиливало азарт, с которым он мысленно представлял атмосферу съёмок и реакцию первых зрителей.
После разговора с Сергеем Михаил решил перейти от технических деталей к самой деликатной части подготовки. Предстоял обстоятельный разговор с Ольгой Петровной, ради которого и затевался этот рискованный проект. Договорившись встретиться в фотолаборатории, Михаил нервничал, бессмысленно поправляя мелочи на столе.
Когда Ольга появилась в дверях, Михаил вздрогнул. Вид у неё был особенный: смесь смущения и решимости. Пальцы слегка подрагивали, сумочка судорожно сжата, а обычно уверенный взгляд теперь блуждал, словно ища укрытия.
– Добрый день, Михаил, – тихо произнесла она, сдерживая дрожь в голосе. – Простите, если опоздала. Никак не могла решиться выйти из дома, очень волнуюсь.
Конотопов поспешил ей навстречу, стараясь выглядеть уверенно и спокойно:
– Здравствуйте, Ольга Петровна! Что вы, я и сам едва дождался. Не волнуйтесь, постараюсь объяснить всё понятно. Проходите, садитесь, у нас серьёзный, но не страшный разговор.
Ольга осторожно присела на стул, нервно поправила юбку и внимательно посмотрела на режиссера, словно ожидая решающих слов.
– Знаете, Михаил, – начала она тихо, – я до сих пор не понимаю, как решилась. Сначала казалось всё ясно, а сейчас думаю: вдруг это ошибка, вдруг я что-то неправильно поняла? Фотосессия – одно, а кино… тем более с такими сценами… совсем другое.
Михаил мягко улыбнулся и аккуратно начал:
– Именно поэтому мы и встретились сегодня. Кино отличается от фотографий тем, что зритель следит за сюжетом и эмоциями героев. Мне важно, чтобы вы чётко понимали, что именно мы собираемся делать.
Ольга слегка кивнула:
– Михаил, давайте сразу определимся. Я не готова к совершенно неприличным вещам. Работа, репутация – сами понимаете…
Михаил улыбнулся, внимательно посмотрел на неё и спокойно ответил:
– Давайте уточним, что считать неприличным. Я прекрасно понимаю вашу позицию, репутацию, интеллигентность. Но здесь эти понятия немного отличаются от официальных представлений о морали. Скажу прямо: мы собираемся снимать художественное порно.