Мне здесь очень нравится, – сказала Эшли.
У тебя появились друзья?
Да, и немало. Два раза в неделю мы с молодыми мамами собираемся на посиделки и…
А мужчины есть знакомые? – перебил ее Витор.
Эшли нахмурилась. Это не его дело.
– А что тебя привело в эти места? – в свою очередь спросила Эшли, решив для себя раз и навсегда, что если кто и будет задавать здесь вопросы, так это она.
Губы Витора медленно растянулись в той самой знаменитой улыбке, что заставляла когда-то его почитательниц совать ему в руки бумажки со своими телефонами. Порой к этим бумажкам прилагалось еще и кое-что из нижнего белья.
– Приехал, чтобы обсудить с тобой одну сделку, – сообщил он.
– Сделку? Со мной? – переспросила Эшли.
Значит, она ошибалась и его появление здесь не случайно.
– Что за сделку? – подозрительно спросила она.
Витор расстегнул пиджак.
– Может, поговорим в доме? Там прохладнее, – предложил он.
Для Эшли настал неприятный момент. Она не хотела пускать Витора д'Аркоса в дом. Она не хотела, чтобы он к нему даже приближался. Какая бы ни была эта таинственная сделка, теперь, когда выяснилось, что он ее вовсе не выслеживал, Эшли хотела только одного: чтобы он убрался восвояси. И поскорее.
– В мастерской будет удобнее, – сказала Эшли и поспешно пояснила: – Я начала расписывать плитку и хотела бы закончить, пока краска не высохла. Сюда, пожалуйста.
Она резко повернулась и зашагала к мастерской.
– Слушаюсь, капитан, – раздался у нее за спиной голос Витора.
В мастерской Эшли сразу уселась за работу. Я что, хочу таким образом спрятаться от него? – думала она, опуская в краску кисть. Пусть так, но Витор все заполнял своим присутствием, и из чувства самосохранения она стремилась выстроить хоть какое-то заграждение. Только сейчас она заметила, что непослушная футболка сползла с плеча, и поспешила натянуть ее обратно.
– Итак? – Эшли вопросительно посмотрела на Витора.
Он кивнул в сторону стоящих на полках плиток:
Можно взглянуть?
Давай, – последовал лаконичный ответ.
Эшли углубилась в работу, но, когда Витор, откинув полы пиджака, засунул руки в карманы брюк и стал прохаживаться, разглядывая выставленные на продажу образцы, ее взгляд непроизвольно скользнул за ним следом. Эшли отметила, что Витор тоже почти не изменился. Может быть, четче стали линии лица да на висках кое-где начала пробиваться седина, но, тем не менее, Витор д'Аркос оставался по-прежнему – нет, не красивым, для этого у него был слишком внушительный нос и тяжелый подбородок, но весьма привлекательным мужчиной.
Вот он повернулся, чтобы рассмотреть еще один ряд плиток, и луч света упал на левую сторону его лица. От края глаз, по щеке к подбородку темное золото его кожи прорезала тонкая неровная белая линия. У Эшли перехватило дыхание. Шрам, должно быть, остался от тех ран, которые он получил, пытаясь вытащить Саймона из-под обломков автомобиля, и о которых позабыл, накинувшись тогда на нее с обвинениями.
У тебя великолепное чувство стиля, – заметил Витор.
Спасибо. – Эшли снова взялась за кисть.
Я приехал сюда из-за твоих изразцов, – сообщил он.
Витор не вынимал рук из карманов брюк, и, поскольку он стоял, расставив ноги, темно-серая фланель туго обтягивала бедра. Лучше бы он переменил позу, подумала Эшли. Уж слишком по-мужски. И еще хотелось бы, чтобы он перестал говорить загадками и перешел к делу.
– Собираешься что-нибудь купить?
Он покачал головой.
– Ко мне отошла местная строительная фирма, которая, к сожалению, лопнула, – сообщил Витор, – и среди прочего их имущества мне достался солидный участок земли, окружающий твои владения.
Эшли в недоумении уставилась на него.
– Так, значит, эта земля теперь принадлежит тебе? – Она начисто забыла об изразце, который только что расписывала. – Но тогда… в таком случае… – Она отчаянно пыталась вспомнить, что ей говорил Лейф. – Значит, эта международная компания – твоя?
Он кивнул в ответ.
– Ты вряд ли помнишь, что я руководил строительной компанией все время, пока участвовал в гонках.
Ошибаешься, я помню. Я помню все, что когда-либо ты мне говорил, с горечью подумал Эшли. Она знала, что, прежде чем в тридцатилетнем возрасте увлечься гонками, Витор учился на архитектора и получил степень в Гарварде Знала и то, что, набравшись опыта в одной из ведущих европейских фирм, он открыл свою собственную. И, несмотря на все заботы, связанные с «Формулой-1», умудрялся, как ни удивительно, сохранять интерес к строительству. Но в том, как складывались его дела после смерти Саймона, ей не было известно. Слышала только, что Витор тогда же бросил гонки. Сначала Эшли инстинктивно старалась держаться подальше от человека, причинившего ей столько страданий и боли, теперь же просто редко тратила деньги на газеты, а телевизора у нее не было.
Выходит, бизнес стал основным делом твоей жизни? – поинтересовалась Эшли.
Это могло случиться и раньше. Знания у меня были, был и задел, но, пока я участвовал в гонках, не оставалось ни времени, ни сил на то чтобы возглавить фирму. Однако последние два года я всецело посвятил этому, и теперь, как у тебя, мои дела идут в гору, – Он довольно улыбнулся. – Теперь у меня несколько отделений в Нью-Йорке, Сан-Паулу и Лиссабоне.
И еще в центре Прайя-до-Карвейро, – добавила Эшли.
Да, конечно, только пока это всего лишь пятачок земли и домик в три комнаты. При первой же возможности мы его продадим и подберем помещение попросторней.
Уезжай из деревни, мысленно молила Эшли. Куда-нибудь подальше отсюда. Ты большой начальник и вряд ли станешь часто наведываться в Карвейро, но мне было бы гораздо спокойнее, если бы ты вовсе здесь не появлялся.
– В Португалии мы работали в самом Лиссабоне и на севере страны, – продолжал Витор, – но на одном из последних заседаний правления решили заняться Альгарве, привнести стиль д'Аркос и сюда.
Стиль д'Аркос? Эшли бросила на Витора уничтожающий взгляд. Выходило так, будто он оказывал неоценимую услугу округе, а не собирался строить здесь безвкусный, лишенный всякой эстетики, кричащий и, по ее мнению, совершенно никчемный «рай для туристов».
– И ты хочешь начать с участка вокруг моего дома? – язвительно спросила Эшли, выходя из-за стола, чтобы взглянуть ему в лицо.
– Именно так, – кивнул Витор. – Однако…
Она резко его оборвала:
– С юга – вид на море, с севера – горы Манчико. Прелестный сельский пейзаж. Ты не изводишь?
Да, но…
Этот обанкротившийся тип не обладал особым чутьем и пониманием местности, но вот о тебе я была лучшего мнения, – заявила Эшли. – Ведь ты же архитектор, тебе бы следовало украшать нашу планету, а не загромождать ее уродливыми конструкциями из безжизненного металла. Неужели тебе безразлично, что в холмистой местности все эти акведуки и всевозможные трубы будут видны за десятки километров? А именно так и будет! – безапелляционно заявила она и, видя, что Витор собирается возразить, горячо добавила: – Видела я эти аквапарки! Все они еще и покрашены непременно в ярко-бирюзовый или ядовито-голубой цвет! Безвкусица, да и только.
Эшли представила себе эту отвратительную картину, и ее передернуло.
– Разве ты не понимаешь, что здешние дороги не годятся для большого движения и что в скором времени они будут разбиты понаехавшими сюда автомобилями? Тебе наплевать, что там, где сейчас можно наслаждаться пением птиц, загремит поп-музыка, что с утра до ночи не будут смолкать громкоговорители? Конечно, это тебя не волнует!
– Ну-ну, – пробормотал Витор, и уголки его губ дрогнули, словно его забавляла столь страстная тирада.
Эшли возмущенно посмотрела на него.
– А деревья, которые придется срубить? – не унималась она. – И что станет с местностью, когда придется ровнять землю? А непрошеное вторжение, которое придется выносить мне?