Эти слова, даже не сами слова, а какая-то пронзительная, затаенная тоска, выплеснувшаяся вместе с ними, поразила Марину.
— Живу. А ты? — ответила она с наигранной беспечностью.
— Существую, — нехотя обронил Ермак.
И Марина готова была подойти к нему, заглянуть в глаза и спросить: «Что с тобой, Ермак?» И она, может быть, так бы и сделала, но возвратился Ляскун:
— Авилин сказал: «Лезьте. Буду». Потопали, — махнул рукой, уступая Марине дорогу.
С откаточного штрека вверх под углом шестьдесят пять градусов устремилась выработка — «печь». По высоте она пройдена на всю мощность пласта, достигавшую двух метров, имела такую же ширину. По бокам и осевой линии «печи», как по шнуру, выстроились сосновые стойки. Нижние их концы установлены в лунки, верхние подбиты под обаполы, плоская сторона которых плотно прилегает к гладкой, как черная мраморная плита, кровле. Марина ударила по стойке куском породы. Раздался гул туго натянутой басовой струны, — значит, стойка установлена надежно и уже приняла на себя горное давление. Марина ухватилась за нее двумя руками, подтянулась, поставила одну ногу на стойку, прижавшуюся к срезу пласта, другую — на ту, что была установлена на осевой линии, и полезла… Уверенные, четкие движения, плавные рывки. Сильна, ловка, не угнаться за нею ни Ляскуну, ни Журу — с отбойным молотком, пиками к нему, обушком, топором да ножовкой здорово не разбежишься.
— Тебе бы только в цирк, — пошутил Ляскун, вылезая на просек, где Марина уже поджидала их.
— Еще полгодика потренируюсь, — весело откликнулась она, — и сменю профессию.
От просека уступами поднималась вверх лава. Во втором уступе лежал, похожий на свернувшуюся гадюку, пневматический шланг. Яростное шипение вырывавшегося из него сжатого воздуха усиливало это сходство. Голова змеи то взмывала чуть ли не под кровлю, то припадала к почве, то раскачивалась из стороны в сторону.
Марина бросилась к резиновой гадюке с бесстрашием укротительницы, переломила ее пополам. Шипение прекратилось. Марина перекрыла вентиль, но змея ожила вновь: вентиль оказался неисправным. Дождалась Ляскуна и Жура. Ермак дважды перегнул конец шланга и туго замотал его вязальной проволокой. Марина делала вид, что не смотрит на него, и ловила себя на том, что все время думает лишь о нем.
И вот она снова заспешила вверх, но уйти от Жура ей не удавалось. Марина твердила: «Паша, Павлик», вспоминала последнюю встречу с ним и повторяла то, что он говорил ей, но видела перед собой не его, а Ермака. И ничто: ни быстрая ходьба, ни упорство, с каким она хотела выбросить Ермака из головы, избавиться от него, — ей не помогало.
Путь преградила стена из плотно пригнанных друг к другу стоек. Она перегораживала всю рабочую часть лавы, а за той стеной-крепью шел сплошной завал. В обход ему по углю проводилась узкая выработка — разрез, который должен был выйти на вентиляционный штрек, после чего «Восточная» стала бы снова нормально проветриваться и давать добычу. Разреза уже было десять метров, оставалось пройти четыре. Ляскун и Жур такой наряд и получили. Замеряя приборами-газоопределителями содержание метана и кислорода, Марина начала подниматься по разрезу. Метров через пять он заметно отклонился вправо. Левая его стенка на повороте была забрана досками. Забой — перемещающаяся часть выработки — тоже был перекрыт досками. На их стыках под кровлей и в средней части забоя виднелись устья шпуров. «Дренажное бурение чин чином, — удовлетворенно отметила Марина. — И газа не больше одного процента. Так что работать можно». Спустившись из разреза, она еще раз осмотрелась. Одно звено рештака — перегородки из распилов, отделявшей рабочую часть лавы от ее выработанного пространства, — было разобрано. «Так и полагается, — прикинула Марина, — в случае чего есть куда отступать». Обратить внимание на проем в рештаке ее заставил профессиональный инстинкт: придя на рабочее место, шахтер прежде всего осматривает кровлю и надежность крепи над головой, определяет газовую обстановку и состояние проветривания, проверяет, есть ли запасной выход или надежное укрытие, и только после, этого приступает к работе.
За рештаком кровля не обрушилась, лишь провисла. Судя по всему, горное давление уравновесилось и никакими неожиданностями не угрожало. Содержание метана и здесь не выходило за пределы нормы. Возвратись опять к разрезу, Марина застала около него Ляскуна и Жура. Один уже подключил к воздушной магистрали отбойный молоток, другой — метрах в трех ниже устья разреза — ремонтировал перегородку — полок. Он перекрывал поперек лаву чуть ли не на половину ее высоты и являлся спасительной преградой: если бы — случись такое — из разреза выпал забойщик, он мог бы задержаться на полке.