Вдали замельтешило мутное пятно, похожее на подсвеченное снизу облачко пара. Оно постепенно увеличивалось, светлело, перемещалось навстречу. Манич остановился, закрыл ладонью светильник. Облачко тоже остановилось. Потом стало приближаться быстрее, быстрее… Оно как бы катилось по почве. «Ползут», — догадался Манич и облегченно вздохнул.
Фельдшер, осмотрев Зимина, доложил:
— Пульс — сто тридцать. Дыхание — поверхностное, учащенное. Самостоятельное передвижение не желательно.
Манич отстучал на базу:
«Зимин, Кособокин в трех минутах ходу. Оставляю с ними фельдшера. Сами — продолжаем разведку. Отделению Кавунка немедленно следовать за пострадавшими. Где оно? Прием».
Дежурный ответил голосом:
— Вас понял. Кавунок на подходе. Вижу огоньки.
Кособокин хотел приподняться, но фельдшер предостерегающе поднял руку: «Лежать. Только лежать!» Содержание кислорода едва достигало семнадцати процентов и любая нагрузка в такой атмосфере, даже вполне здоровым человеком, переносится плохо. Это каждый горноспасатель помнит твердо.
Манич просигналил: «Вперед!»
За поворотом стояла партия порожняка. Мотор электровоза работал. Замер показал угрожающее содержание метана. Искра — и взрыв! «Не обесточивать!» — крупно написал Манич на бортах.
На кабине электровоза ярко горел прожектор. Освещенное им пространство казалось заполненным мириадами микроскопических звездочек. Ими были запорошены крепь, рельоы, шпалы. Звездочки медленно раскачивались на поверхности непроницаемой жидкости, затопившей водосточную канаву, кружились в воздухе, то и дело сталкиваясь друг с другом. Их холодный блеск был полон зловещей таинственности. Окруженные и усыпанные ими горноспасатели с черными, испещренными струйками пота лицами, с горбами-респираторами за плечами напоминали пришельцев с других планет. Чтобы случайно не пройти мимо присыпанного выброшенным углем шахтера, они развернулись цепью, захватывая всю ширину штрека. Светивший в спины прожектор электровоза бросал под ноги их вытянувшиеся, колеблющиеся тени, и создавалось впечатление, будто на пути разверзлась бездонная пропасть. Респираторщики, как слепые, начали топтаться на месте. Манич вернулся к электровозу, взял из кабины резиновый коврик, закрыл им прожектор.
Из-под сапог гейзерами выбрасывались черные фонтаны. Ширясь и расползаясь, пыль клубилась, подобно грозовой туче. Тонкий и рыхлый слой ее, едва прикрывавший шпалы, постепенно утолщался, становился плотнее. Высота штрека уменьшалась. Каски цеплялись за крепь. Горноспасатели сперва чуть пригибались, потом больше и больше — и шли теперь, почти касаясь руками черного, тускло поблескивавшего наста. А когда крышки респираторов начали цепляться за верхняки крепи, стали пробираться на четвереньках. Но вскоре снова послышался металлический скрежет, и тогда, цепко удерживая во рту мундштуки, они сняли с плеч респираторы и, проталкивая их впереди себя, извиваясь, заскользили ползком. Высота щели все уменьшалась и уменьшалась и продвигаться дальше было уже нельзя.
Манич дал свисток: «Стой!» Расслабясь, положил щеку на нагревшийся при выбросе уголь и почувствовал свинцовую усталость. Он был весь мокрый от пота. Проникшая сквозь одежду угольная пыль въелась в кожу и вызывала нестерпимый зуд. Влажный, горячий респираторный воздух, казалось, прилипал к гортани и отдавал болотной тиной. Манич подумал: в дыхательном мешке скопился углекислый газ и раздражает легкие. Нажал на аварийный клапан-байпас. Промывка респиратора кислородом облегчения не принесла. Тело горело, словно находился он на верхней полке парной. Вытащил из нагрудного кармана электротермометр. Стрелка показывала 32 °C. Но Манич был уверен: причина не только в повышенной температуре. «Мы находимся, — рассуждал он, — в атмосфере, из которой метаном полностью вытеснен кислород. Поэтому его поступление в кровь через кожу исключено, а легкие восполнить этот источник не могут. Надо уменьшить физическую нагрузку. Если тут, в «мертвой» среде да в такой тесноте, кто-нибудь ослабеет или плохо себя почувствует, — считай, хана».
Стал рассматривать респираторщиков — кто может не выдержать? Каждого перебирал придирчиво, обстоятельно. И успокоился: никто из них по силе и выносливости ему не уступает.
Манич посветил вперед. Метрах в пяти щель перекрывали серые глыбы. Разгребая теплый бархатистый порошок, подполз к завалу. Металлические верхняки были скручены, лежавшие на них железобетонные плиты-затяжки — исковерканы. Купол обрушения уходил в сторону лавы, его границы не просматривались. Манич набросал в блокноте эскиз завала, определил место, с которого он начинался, дал два свистка — назад! И все повторилось снова, лишь в обратном порядке. Сперва, извиваясь, ползли, проталкивая респираторы впереди себя, потом, закинув их за плечи, встали на четвереньки, а затем — и на ноги. Шли, перегнувшись пополам, касаясь руками хрустящего черного наста, и, наконец, поднялись в полный рост.