— А вы уверены в обратном? — проворчал Окатов.
— Известны десятки примеров, когда люди, оказавшиеся в подобных условиях, оставались живыми и их удавалось спасти.
— То, о чем вы говорите, — из области чуда. А опасность для тех, кто будет пытаться проникнуть в лаву снизу, — верная. Меня, — Окатов недоуменно пожал плечами, — удивляет легкость, с какой вы рискуете жизнью подчиненных…
Лицо Тригунова вытянулось, окаменело, на правой скуле отчетливо выступила белая заплатка:
— Мы не имеем морального права считать людей погибшими, полагаясь лишь на интуицию, а других доказательств на этот счет у нас нет.
— Ваше мнение? — неожиданно обратился Стеблюк к начальнику горноспасательных частей области. Клёстик стал по стойке «смирно»:
— Считаю, товарищ заместитель председателя Совета Министров, риск не обоснованным. Разделяю точку зрения технического директора производственного объединения товарища Виктина.
Стеблюк искоса посмотрел на Олега Михайловича. Навалившись на стол грудью, тот беззвучно барабанил нервными пальцами по раскрытому блокноту.
Опанас Юрьевич откашлялся, спросил Колыбенко:
— Вы не усомнились в правильности принятого решения?
Колыбенко порывисто встал. Стул с грохотом отлетел к стене. Опанас Юрьевич поморщился. Килёв втянул голову в плечи, Виктин вздрогнул — каждый по-своему отреагировал на неуклюжесть главного инженера, но никто не проронил ни слова.
— Вы не усомнились в правильности принятого решения? — повторил Стеблюк.
— Не-ет, — едва выдавил из себя Колыбенко.
— А если мы порекомендуем вам пересмотреть оперативный план с учетом высказанных предложений?
Колыбенко внезапно вспыхнул:
— Тогда… Тогда я прошу освободить меня от обязанностей руководителя работ по ликвидации аварии.
Та резкость, с какой эти слова были произнесены, насторожила Опанаса Юрьевича. Стеблюку показалось, что она вызвана не уверенностью главного инженера в своей правоте, а отчаянием.
— Почему вы, — неторопливо, как бы не замечая вызывающего тона Колыбенко, переспросил его Опанас Юрьевич, — считаете невозможным иное решение?
— Я не могу поставить крест на людях, не сделав попытки спасти их. Пусть и с явным риском.
Колыбенко проговорил это горячо, убежденно. И настороженность Стеблюка рассеялась. Ему пришлись по душе и горячность молодого инженера, и его твердость, отбрасывающая боязнь неудачи, которая, случись, непременно усугубила бы его вину и повлекла за собой более строгое наказание. Колыбенко в эти минуты не думал о том, что его ожидает, а Опанас Юрьевич невольно держал в уме и это. Он мысленно читал выдержку из будущего акта: «…Колыбенко Петра Евдокимовича с занимаемой должности снять, материалы на него передать следственным органам для привлечения к уголовной ответственности».
«К уголовной… — повторил про себя Стеблюк. — А парень, видать, дельный, энергичный и не трус. Такого вдвойне жаль».
Опанас Юрьевич потер висок, откинулся на спинку кресла:
— Полагаю, все мы получили полное представление о характере намеченных и осуществляемых аварийно-спасательных работ? Вы, товарищ Тригунов, и вы, товарищ Колыбенко, можете быть свободны. Желаю успеха.
Впрочем, останьтесь. Состояние семей пострадавших и вы должны знать. Непременно должны!..
Стеблюк снова склонился над столом.
— По второму вопросу нам доложит товарищ Козюренко.
Грузный, подвижный заместитель министра угольной промышленности республики зашелестел бумагами:
— Мной обследовано шесть семей. Забойщик Жур холост. Родные живут на другом руднике. К ним выехал работник министерства. С часу на час должен возвратиться. Мать насыпщика Хомуткова, после приступа стенокардии, лежит в кардиологическом отделении. Настаивает на выписке. Врачи считают: пребывание среди товарищей по несчастью может оказаться для нее более благотворным, чем нахождение в больнице, и склонны удовлетворить ее просьбу. По собственной инициативе над каждой семьей взяли шефство старые коммунисты, шахтеры-ветераны. Уход за малыми детьми и престарелыми приняли на себя женщины-общественницы, соседи. За семьями пострадавших закреплены три медицинских сестры и врач. Жены забойщика Ляскуна, проходчика Чепеля и некоторые другие потребовали вызвать близких родственников, которых оказалось сорок два человека. Двадцать шесть из них проживают на Украине, остальные — в Курской, Брянской, Орловской, Новосибирской, Сахалинской, Магаданской областях, в Казахстане, Грузии, Белоруссии. Я оказался в затруднительном положении и обещал дать ответ завтра.