— Председателю правительственной комиссии известно, что фактически мы находимся на командном пункте безотлучно.
Клёстик сел напротив Тригунова, прочитал только что отпечатанный оперативный план № 2. Толстые, слегка вывернутые губы, задранный кверху, как бы обрубленный под косым углом нос, полуприкрытые набрякшие веки выдавали его замешательство, которого Клёстик не хотел показывать ни Тригунову, ни Колыбенко.
— Почему не доложили, что собираетесь вести проходку в метановой среде? Почему, принимая такие ответственные решения, не советуетесь со мной?
Тригуновым завладело то состояние, в котором, сохраняя видимую уравновешенность, он терял обычную сдержанность. На правой скуле выступила белая заплатка.
— Во-первых, решение было принято во время моего нахождения в шахте и я не имел возможности проинформировать вас о нем лично. Мой заместитель, заменявший меня на командном пункте, передал по этому поводу сообщение дежурному по штабу незамедлительно. Во-вторых, свои оперативные решения, какими бы ответственными они ни были, ни с кем, кроме руководителя работ по ликвидации аварии, устав согласовывать меня не обязывает.
— Я отстраню вас от руководства горноспасательными работами!
— Примете его на себя или прикажете передать кому другому? — с готовностью отозвался Тригунов, наперед зная, что в сложившейся обстановке ни на то, ни на другое у Клёстика не хватит духу.
— Поговорим после ликвидации аварии. Окончательно поговорим! — с угрозой бросил Клёстик и заметался по командному пункту.
«В какой идиотский просак я попал, — бранил он себя. — На кой черт мне нужно было торопиться с категорическим выводом? Боже, как я упал в глазах Опанаса Юрьевича! А ведь достаточно его полунамека, — мол, у меня такое впечатление, будто начальник горноспасательных частей — не того… И — все!..»
Этому появлению Клёстика на «Первомайке» предшествовали следующие события.
Колыбенко доложил Стеблюку, что проходку подножного решено вести в метановой среде, объяснил причины, побудившие пойти на это. Стеблюк сказал своему референту, чтобы тот для участия в обсуждении нового оперативного плана вызвал на «Первомайку» начальника горноспасательных частей области, а спустя четверть часа позвонил ему сам.
— Как вы смотрите на такое техническое дерзание: вести проходку подножного, загазировав его гремучим газом?
Дежурный по штабу не успел к тому времени передать Клёстику информацию о решении, принятом командиром отряда и главным инженером. Кроме того, Клёстику показалось, что слова «техническое дерзание» Опанас Юрьевич произнес с издевкой.
— Это не техническое дерзание, а авантюристическая дерзость. Ничего подобного в мировой практике горного дела никто себе еще не позволял.
— А вот Тригунов и Колыбенко позволили. М-да… Подъезжайте-ка…
Клёстик не смог уловить оттенка, с каким было выговорено это «м-да…» Осуждал ли Опанас Юрьевич Тригунова и Колыбенко или, наоборот, восхищался их смелостью? Клёстик не сказал, как обычно, телефонистке коммутатора, чтобы водитель подал машину к подъезду, побежал в гараж сам и помчался на «Первомайку».
Вскоре приехал Стеблюк. Клёстик вскочил, сделал несколько шагов навстречу, вытянулся:
— Товарищ заместитель председателя Совета Министров!..
Стеблюк поморщился. Губы тронула горькая улыбка. Она как бы говорила: «Не досаждайте вы, ради бога, своими рапортами. Я осведомлен не хуже вас. Берегите свое и мое время».
Опанас Юрьевич поздоровался с каждым из находившихся на командном пункте в отдельности, присел к столу, на котором аккуратно были разложены эскиз «Гарного», оперативный план № 2, график накопления «фиалки» в «Восточной» лаве, кривая колебаний газового состава в подножном штреке.
— Разрешите осветить?..
Губы Стеблюка снова слегка раздвинула улыбка, но не горькая, а какая-то снисходительно-ироническая, означавшая, должно быть: «Да разве вы, товарищ Клёстик, сможете рассказать о том, что делается на аварийном участке, лучше, чем эти документы?»
Вопреки ожиданиям Клёстика внимание Опанаса Юрьевича привлекли не работы в метановой среде, а «фиалка».
— Чем угрожает ее прорыв? — Стеблюк вскинул на Тригунова массивные роговые очки.
— Последствия предвидеть трудно…
— А все же?
— Остановкой на двое-трое суток проходки подножного…
— И главное — гибелью горноспасателей, — подсказал Клёстик.
— У вас есть более безопасный план спасательных работ?
— Есть, товарищ заместитель председателя Совета Министров, — с готовностью отчеканил Клёстик. — Надо сперва выпустить и откачать «фиалку», а потом форсировать проходку подножного и вести поиски пострадавших в лаве.