Начали они со спиритических сеансов, - с огромного числа спиритических сеансов. Они изучали призраков-спиритов. Эльза раскладывала на составляющие весь спектр человеческих привязанностей, который представляли собой призываемые сущности. Она выражала в исчисляемых единицах то, что означают слова: черты характера, аффекты, опыт прошлого. Она увязывала их в формулы, как факторы физического мира.
Работали они слаженно, и только Вальтер все больше осознавал, что вся их затея - отнюдь не развлекательное совместное времяпрепровождение с Эльзой, на которое он надеялся. Многое из происходящего его совсем не развлекало! Например, чтобы как можно лучше и полнее призывать спиритов, Эльза предложила вызывать их на определенной основе, к которой они были привязаны при жизни. Сильнее же всего на роль такой основы подходили их собственные тела, из чего вытекла идея раскапывать их могилы и привозить останки в лабораторию. Отто просто кивнул, как всегда. Вальтер остался в меньшинстве, и его протесты были тут же подавлены Эльзой. Она припомнила ему, что он врач, а вся медицина началась с подпольной анатомии под носом у инквизиции. А еще он наверняка сам резал трупы. А христианские заповеди вообще упоминать не стоит, потому что при его мещанской религиозности это напоминает трусость (Вальтер съежился от этого слова). То есть, либо смысл заповедей очевиден, и ты не режешь трупы ни при каких обстоятельствах, либо выходит, что люди соблюдают их на всякий случай: а вдруг ад и правда есть? Жалкое зрелище, заключила она.
Так что эльзино нововведение было единогласно принято, и одна из поместных автомашин превратилась в ночной катафалк. Чтобы утешить Вальтера, она предложила после опытов возвращать трупы на место. Вальтера это почему-то мало утешило, а что подумал Отто, никто так и не узнал (но вряд ли это было что-то хорошее).
***
За вторым примером того, что не развлекало бедного Вальтера, не нужно было далеко ходить. Как и собиралась, Эльза легла на операционный стол, чтобы увязать формулы Закона с личным опытом.
Вальтер, услышав об этом, был в полном ужасе, - ведь ему предстояло кромсать тело, которое он втайне мечтал обнимать. И врачебная этика! Речь ведь не о лечебных операциях! Эльза на это возразила, что он сам себе противоречит: если речь не о лечении, то и врачебная этика тут неприменима. Она рассматривает себя, как средство и инструмент науки, который нужно усовершенствовать. Ее отец ставил опыты на себе, прежде чем говорить о цене познания. То же сделает и она.
Покорившись, Вальтер вскрывал ей череп, сверлил позвоночник, и встраивал в ее тело различные приборы, которые по ее эскизам Отто собирал в уменьшенном и оптимизированном виде. Своими руками он превращал Эльзу в измерительно-аналитическое устройство. Выглядело это ужасно и уродливо, вызывало массу осложнений, и страдания ей причиняло огромные, хоть она и старалась не подавать виду. Ему это тоже стоило нервов, терзаний и душевных перекосов. Вальтер говорил, что если всем людям придется ради новых знаний пройти через то же, что и ей, то у этих знаний будет еще меньше поклонников, чем у Шаолиня. Эльза от этих слов только усмехалась.
Одно было хорошо: это происходило не каждый день. После операций она подолгу восстанавливалась, и тогда они читали книги. Она надеялась там найти формальные критерии Истины, которую следует искать средствами новой науки, - но книги, увы, были темны. Они перелопатили большую часть огромной библиотеки поместья: прошерстили христианских мистиков, даосов, Веды, Каббалу, алхимию... Все это было не применимо к их делу. Эльзин разум проносился через эту "тарабарщину", как нож сквозь масло. Она не могла найти никакой зацепки, чтобы увязать свои методы и теории с их предполагаемыми результатами и прийти к этим результатам практически. Вальтер чувствовал ее ярость, азарт и нетерпение.
***
С модификацией эльзиного организма дело шло куда лучше, чем с чтением фолиантов. Постепенно восприятие ее так изменилось, что она действительно увидела весь мир явлений единообразно: все теперь выглядело для нее, как огромный механизм. Она почти утратила свое человеческое зрение, и его заменил "Третий глаз". Не замечая больше красоту мира, она научилась различать иное. Она могла теперь отслеживать, как взаимодействуют различные "искажения среды", порождаемые людьми и не только, - следы мыслей, энергетические отпечатки касаний, взаимосвязи привязанностей. Порой она цинично шутила, что полдела сделано: сиддхи, - то есть, магические способности Просветленных, они уже добыли, - и чем их наука после этого не сакральная? Дело за малым: добыть само Просветление. Тогда, может быть, отпадет необходимость ей глотать таблетки и зелья, чтобы поддерживать работу изуродованного тела.
***
Эльза и ее коллеги работали все время, что могли этому уделить. Когда Отто не был занят на службе, Вальтер - с пациентами, а сама она не была прикована к постели, они могли сутки напролет проводить в ее башне.
Надо сказать, что не только Эльза пользовалась плодами своей теории. Их ученая троица освоила огромную прикладную область, - и это касалось не только особых законов, порождаемых Контрактом, но и самой обыкновенной земной физики. Вальтер использовал их совместные открытия в медицине, а Отто с позволения Эльзы конструировал устройства военного назначения для нужд отряда. Эльза дала добро на это, но не вникала в подробности.
Как конструктор, Отто Штальберг опередил свое время лет на семьдесят - в том, что касалось "обычной" техники. Но порой из его рук выходила и другая: "особое оборудование", что задействовало эффекты эльзиного Контракта. Правда, тут приходилось считаться с кое-какими условиями.
Во-первых, работало оно только тогда, когда Эльза была подключена к своей установке, а защитное напряжение, что сдерживало демона, было снижено. Притом имело значение, насколько далеко от поместья Лейденбергер все это использовать. Во-вторых, полноценно управлять такими устройствами могли лишь те, на кого распространялось влияние Контракта.
Но эти возможности были нужны Отто, поэтому он попросил и его "усовершенствовать" хотя бы отчасти так же, как Эльзу. В конечном итоге, это означало, что и он был "подключен" к ее установке. На слишком тяжелые операции он пойти не мог, потому что был нужен в отряде. Правда, была и еще одна причина, о которой он молчал: Отто боялся боли после всего, что ему довелось пережить. Ему стоило немалых усилий пойти и на частичную "переделку". Он держался только за мысль, что это ради барона.
Когда Отто снял одежду перед первой операцией, повисла неловкая пауза. Все его тело было в жутких шрамах от ожогов и не только, на плечах были вырезаны звезды, со спины, похоже, кожу снимали полосами. В полной тишине Отто буркнул, что в детстве упал с лестницы, и вопросов не последовало...
***
Так прошло три года. Эльза провела их почти отшельницей, видясь только с коллегами, дедом и слугами.
Ах, да: Лотта Леманн почти год прожила в поместье, изводя ее своей навязчивостью и безнадежной математической тупостью. В итоге Эльза все-таки не выдержала, несмотря на ходатайство дедушки. Как-то раз "ненароком" она зашла вместе с Вальтером в соседнюю от лоттиной комнату и достаточно громко спросила, не в силах ли он вкрутить той в лобные доли мозга такую-то и такую железки, чтобы она освоила хотя бы дифференцирование, ибо Лотте это необходимо. Вальтер, в принципе, уже был согласен вкрутить в лобные доли что угодно любому, кто попросит. За чаем Эльза радостно сказала, что, кажется, нашла для Лотты способ достичь научного прорыва. Они допьют чай и приступят к делу. Только Лотта почему-то довольно быстро засобиралась, и вскоре покинула гостеприимное поместье Лейденбергер, пообещав заходить на чай.