Тадеуш был знаменем подполья. И мало кто знал, что основная работа по координации жизни подпольщиков лежит на Ткаче, - скромном и малозаметном ответственном за снабжение...
Через три недели жизни Сопротивления стало ясно, что, несмотря на все успехи, потери эти успехи затмевают. Силы подполья подошли к пределу, а вражеским конца было не видно. И, что хуже, более эффективных методов борьбы с ними изобрести пока не удалось.
- Придется принять помощь со стороны, - сказал однажды Ткач Милошу. Они сидели в небольшом помещении, которое, по словам Тадеуша, осталось с римских времен. Здесь был личный "кабинет" ответственного за снабжение, в который далеко не все подпольщики знали дорогу.
- Ты про итальянское подполье, что ли? - спросил Милош, сидя на ящике с патронами, - Воля твоя, а они мне доверия не внушают. Вроде бы, называют себя антифашистами - но те обычно комми, ну, или республиканцы, - а эти прямо религиозные фанатики какие-то. Прямо средневековая инквизиция. Откуда такие берутся?
- Ватикан, - коротко ответил Ткач, - Похоже, что католическая церковь тоже в игре. Но у них есть оружие и люди, а главное - их самих не надо охранять да защищать. По крайней мере, поговорить с ними стоит. Завтра от них прибудет делегация. Встретишься с ними - ты и другие командиры отрядов. Послушаем их условия. Я участвовать не буду, но, - Ткач улыбнулся, - тоже послушаю.
***
Ватиканцы явились поздним вечером. Их было трое: два человека средних лет и один старик. Старик явно был главным; его звали отцом Умберто, и, несмотря на возраст, в нем чувствовалась неукротимая энергия. Он быстро двигался, резко разворачиваясь на месте, и даже разговаривал как бы бросками; в глазах его светился ум.
Обменявшись приветствиями с командирами отрядов, он тут же проследовал в лагерь беженцев. Он благословил людей, потом краткой молитвой облегчил мучения одержимых, с которыми не справлялись местные священники. Затем он призвал всех к походной мессе там же, в лагере. Он сам провел ее, пылая взглядом; голос его величественно и мощно раскатывался под сводами. Один из молодых сопровождающих подал ему кропило и святую воду, и отец Умберто пошел вдоль ряда паствы. Но когда он добрался до Тадеуша, и святая вода попала тому на рубаху, случилось нечто странное: Тадеуш вскрикнул от неожиданности и схватился за грудь. Пар поднялся от мокрой ткани рубашки. Тут же старый клирик подошел к нему и гневно потребовал расстегнуть воротник. Изумленным взорам представился здоровенный и глубокий ожог от медальона. Увы, заклятый эльзин талисман просто выполнил то, что было ему приказано: защитил носителя от враждебного внешнего воздействия, каким для демонов является святая вода.
- Слухи о чудесах, что у вас тут творятся, доходили до меня, - заявил отец Умберто, - И я радовался, что Господь не оставил вас своею милостью. Но ныне я вижу, что ваши "чудеса" - обыкновенная черная магия! Где вы его взяли, молодой человек? - он впился взором в Тадеуша, чуть сгорбившись, как старый кондор.
- Мне дала его... девушка, которая была мне когда-то, как сестра, - Тадеуш не опустил взгляда, - Это долгая история. Но она не ведьма, а ученый.
- Имя! - прогремел святой отец.
- Эльза фон Лейденбергер.
- Что я слышу?! - поразился старик, - Уж не та ли самая, против которой уже поднимались ваши горожане? Кажется, тогда она подняла в ответ шеренгу мертвецов! Вот что скажу я вам: я ехал к вам, как к союзникам, но и представить себе не мог, что вместо борцов с дьяволом найду здесь гнездилище ереси еще худшей. Вы боретесь со злом посредством зла! Церковь не может принять таких методов. Или вы, юноша, немедленно снимете это и исповедаетесь, - или, - он сделал паузу, - покинете ряды повстанцев. Я, конечно, не ваш командир, - но это условия, на котором мы только и можем иметь с вами дело, - он обвел взглядом бойцов Сопротивления и вперил взгляд в Тадеуша.
Тот стоял, немного опешив от напора святого отца и явно на что-то решаясь.
- Нет, - наконец, сказал он, - Прошу меня простить, но я этот медальон не сниму. Сделок с дьяволом я не совершал! Ничего подобного я не замечал и за медальоном, - а он со мной почти всю жизнь. Я... ношу его сейчас в знак собственной задачи. Раньше, чем я ее разрешу, я не расстанусь с ним. А остальные пусть сами решают, как относиться ко мне! - Тадеуш вскинул голову.
Среди присутствующих поднялся ропот. Они явно поделились на две части. С одной стороны, слышались голоса, что это не дело - бросать командира, который всех их спас и без которого вообще бы подполья не было. Другие, более набожные, говорили, что, раз правда вскрылась, к нему нельзя относиться по-прежнему. Спор затягивался.
Милош попытался исправить положение, хоть и не мог сравниться в красноречии с отцом Умберто. Выйдя на середину каверны, он сказал:
- Ээ... может, не время ссориться, когда враг един и силен? Если так пойдет дальше, наше движение развалится надвое и ослабнет вдвое. Мы тут все, конечно, люди грешные, в тонкостях распознания дьявола не искушены. И все же, святой отец, мы все это время спасали людей, уж как умели! Если вас смущает один из наших командиров, - что ж, подполье не ждет военной помощи! Но проявите милосердие хотя бы к обычным горожанам. Помогите тем, кто хочет покинуть страну, исцелите больных...
Однако старый священник страшно разгневался.
- Хорошо, сын мой, - холодно сказал он, - хорошо, мы им поможем. Сейчас же мы обсудим с вашими командирами необходимые меры. Но не думайте, что я принял ваши аргументы. Ваши доводы - просто отказ от помощи церкви! Вы предпочитаете союз с дьяволом? Называйте вещи своими именами! Знайте: поступая так, вы объединяетесь с грешниками ради призрачной земной выгоды. Подумайте о том, что ждет вас за гробом! Не предайте себя Сатане, приняв его оружие - ибо с Сатаной сражаетесь! Он же, одной рукой одаривая, второй отбирает. Единство на дурной основе не даст вам настоящую силу. И если вы решите отвергнуться зла - то такой раскол будет лишь благом! Это отделение зерен от плевел, а агнцев - от козлищ, как было предсказано!.. А ты, - обратился он снова к Тадеушу, - был рядом с ней, этой Эльзой, знал о ее злодействах, и дал ей уйти! Глупец!! Говоришь, она была сестрой тебе? Но после этого ты сам ей злейший враг. Заботясь о бренной ее жизни, ты обрек ее на муки ада, позволив ей дальше творить зло. Она - одержимая! Она - ведьма в дьяволовой власти! Посмотри же на свою грудь, на эту отметину, и подумай об этом.
И, круто развернувшись, старый священник проследовал на совещание командиров отрядов.
***
Когда представители Ватикана ушли, Ткач и Милош снова встретились в импровизированном "кабинете" ответственного за снабжение.
- Черт его дери, - пробурчал Милош, - И как все некстати сложилось! Тадеуш с этой его цацкой...
- Нет, - медленно ответил Ткач, - Это далеко не случайность. Знаешь, кто это был?
- Старик-то?
- Да. Это Умберто Бенини, друг мой, - если имя его тебе о чем-то говорит.
- Признаться, нет, - сказал Милош, - Разве что, кто-то его упоминал, но очень уж давно. Я не знаю, чтобы такой в каких-то нынешних делах участвовал. Или это псевдоним?
- Не псевдоним. Отец Умберто явился собственной персоной, так он всегда и делал. Но ты прав: очень уж удивительно узнать, что старикан в игре. Страшно подумать, сколько ему может быть лет. Он ведь легенда...
Он лет пятьдесят назад еще начинал, - в восьмидесятых годах прошлого века, в Италии. Тогда как раз Папская область приказала долго жить, а итальянские власти выгнали со своих земель французов. Но с папой, представь, итальянцы общего языка не нашли. Он у них жил практически затворником в собственном Ватикане, и стерегли его у всех дверей, чтоб не сбежал. Это же, - вообрази только! - был бы международный скандал... Но мало было папе этих проблем - так у них еще и внутри раскол начался, в церкви-то. На два лагеря разделились священники: на ортодоксов... на традиционалстов, то бишь, - и на обновленцев.