Он привел Эльзу в какой-то застенок, откуда их явно не услышали бы оставшиеся в лагере. Следом пришел Тадеуш, неся зажженную керосинку. В ответ на взгляд Милоша он сказал:
- Я тоже должен знать.
Тот кивнул и обратился к Эльзе:
- Повернись.
Быстро связав ей руки за спиной, он снова развернул ее к себе и толкнул к стене.
- Я далеко не все понимаю, что тут творится, - сказал он - но про твою пушку уяснил, что она по твоему желанию возникает, и приятного в ней мало. Это у тебя вряд ли теперь выйдет... Но лучше поговорим. Учти, отмолчаться не получится. Я не злой, но дело иногда важнее. Я умею делать людям очень, очень больно, если хочу что-то выяснить. А мне Тадеуш как раз тут рассказал чего-то странное, про какие-то головы взрывающиеся, про провокацию, которую, оказывается, ты спланировала. И еще, помню, тебе самой что-то нужно лично от меня. Вот и давай, по порядку...
- Сначала - ваша очередь, - проговорила Эльза.
- Чего?! - угрожающе вопросил Милош, но тут же взгляд его остекленел, - Чего вы хотите узнать, фройляйн?
Тадеуш, увидев неладное, попытался сделать шаг, - и понял, что не в состоянии двинуть ни одним мускулом. Правда, говорить он мог:
- Эльза! Что ты с нами сделала?!
- Взяла вас под контроль. Его - полностью, тебя - частично. Ты, кажется, хотел что-то узнать.
Тадеуш замолк. Предчувствие беды вдруг возникло - и накрыло его с головой.
Эльза произнесла громко:
- Входите, все четверо.
В проеме входа показались Отто, профессор Уберман в глухом защитном шлеме и Лотта Леманн, вцепившаяся в его локоть мертвой хваткой. Второй рукой она держала массивное устройство, похожее на пушку с широким раструбом. Эльза узнала переносную часть "Машины Внушения". Вид у Лотты был встрепанный, взбудораженный, но решительный.
А затем из-за выступа стены в круг света вдруг ступила еще одна фигура. Стефан Лодзянский, известный также как Ткач, безвольно покинул свое убежище, как и приказала ему Эльза.
Отто приблизился и перерезал на ее руках веревку. Не сводя взгляда с подпольщиков, она спросила
- Узнаете кого-нибудь?
- Да, - голос его дрогнул от ненависти, - Оба были на портретах. Тех, что рисовали ваши художники. Они заказывали книжки. Некромантские. Ту - тоже. А... вы?
- Вот тот, чей след я увидела у могилы барона, - Эльза взглянула на Лодзянского, - И если я не ошибаюсь, именно его я поклялась убить, когда встречу.
- Эльза..!
Она перевела на Тадеуша взгляд, и тот понял, что любые слова бесполезны. Он подумал вдруг, что она упомянет об автоматной очереди, которую он в нее выпустил, поддавшись жажде уничтожения. Но она лишь сказала спокойно:
- Если я все же ошибаюсь, этот человек уйдет невредимым. Тадеуш, я знаю, что это твой отец. Но думаю, что, когда мы его выслушаем, даже ты согласишься, что у меня есть некоторый резон для мести... Итак, пан Лодзянский, я вас слушаю. Поведайте, что заставило вас убить барона фон Лейденбергера, и как вам это удалось. Остальных прошу говорить только по делу.
- Барон и австрийские военные у нас оружие производили, наши треклятые коллаборанты покрывали их... - почти без выражения начал Лодзянский.
- Знаю, - прервала Эльза, - Давайте чуть сократим беседу. Сначала вы пытались подставить барона, втравив в шпионскую историю Отто Штальберга; потом, когда у вас это не вышло, перешли к покушениям. А потом выяснили, что дед совсем потерял голову от оккультных изысканий, и решили над ним... пошутить. Вы инсценировали ритуал, который, якобы, был предназначен, чтобы извлечь из меня душу и вселить в мертвое тело в некой могиле. Вы знали, что ритуал не стоит и гроша, но верно рассчитали, что барон в его состоянии будет им впечатлен. Тем более, что книжка с его описанием была у деда в библиотеке, и он не успел даже встретиться ни с кем, кто объяснил бы ему, что это - обыкновенная букинистическая подделка. Там он вычитал, что должен явиться на кладбище в одиночку и отстоять мою душу в магическом поединке... С этого места можете продолжать. Дополните то, что я упустила.
- Все верно, - тусклым голосом вновь заговорил Лодзянский, - Но убил я его не из-за оружия. То есть, не только из-за него... А в том было дело, что пока мы с моими людьми пытались выяснить, кто же из наших магнатов барона покрывает, они сами ход сделали, - силезские промышленники и вояки, будь они неладны. Они же раньше под Австрией были, - ну и сохранили, значит, патриотизм... помогали барону не за страх, а за совесть. И вот в один прекрасный день мое польское руководство мне сообщает: есть срочный приказ. Французы, - а эти стервецы имели на нашу разведку влияние, - передали ультиматум. Приказали нам, - Польше, то есть, - свернуть наше официальное присутствие в Германии и Австрии. Мне поручается, дескать, прикрыть коллег, которые будут переходить на нелегальное положение. Ну, указания мне дали, что да как... И что-то, знаете, насторожило меня. Интуиция, не иначе. Решил я проверить, вправду ли наши развертывают нелегальную сеть. Копнул поглубже - и понял, что ничего подобного, наоборот даже. А значит, сообразил я, подставляет нас собственное руководство. Убрать нас решили, а задание нам это дали специально, чтобы добраться до нас было проще. Дерьмовый расклад.
Я потом уж, когда пришлось лечь на дно, расследование провел. Приказ на мое устранение шел из Абвера. Притом шел он хитро: немцы не сами на наших вышли, а через французов. Взяли лягушатников в оборот... Тем деваться было некуда, и потребовали они у наших мою голову. Но сразу я этого всего, конечно, не знал...
- Кто именно отдал приказ в Абвере? - спросил Отто, - Кто носил псевдоним: Вильгельм Линц?
- Не знаю настоящего имени, - сказал Лодзянский, - Но да, он. Его потом свои же убрали без шума. Дальнейшим распоряжался Теодор Росс из абверштелле Вены. Это тоже псевдоним, его действительное положение позволяет ему решать такие дела.
- Вашим основным направлением был барон? - продолжал расспрашивать Отто.
- Да.
- Почему тогда Абвер взялся за вас? Почему именно в тот момент?
- Сам не ожидал. Как будто, немчуре тоже было, что делить с бароном...
Отто умолк. "Хороший вопрос" - отметила Эльза.
- Дальше, - кивнула она.
- Уловил я, что происходит, и очень не захотелось мне ни самому помирать, ни людей своих терять, ни... - Лодзянский мельком покосился на сына, - В-общем, решил я опередить эти происки, от кого бы они ни шли. Вышел на связь с французами, говорю: дайте нам уйти, а мы вам за это - барона фон Лейденбергера на блюде. Барон-то личность для всех был интересная. Если бы он достроил свою Империю - никому мало бы не показалось.
Ну, а французы подумали-подумали, да и двинули с этим к немцам. И, в свою очередь, им говорят: вы нам даете время, или еще что-то, - я точно не знаю, за что они сторговались - а мы вам - барона. Абверу-то они не сказали, что не сами они добывать его собираются, а нашими руками. Выдали за собственную заслугу, - а потом, когда я это сделал, они еще и в спину нам ударили. Еле мы ушли...
Так вот, скажу я вам, добраться до барона задачка была не из простых. Я понял, что с наскока не выйдет: против штальберговских пушек у нас ничего нет. И вот тогда я и придумал тот способ, с книгой... Только знаете, баронесса... вы зря говорите, что ритуал ненастоящий.
Эльза увидела, каких сил стоило Отто не дернуться. Все-таки ей это удавалось гораздо лучше...
- Что вы имеете в виду?
- Да то, что он сработал... Да, пани: все было именно так, как там сказано, в книжке. Там ведь что говорилось? Барон должен был сразиться с тем, кто начал ритуал, - со мной, то есть, - поставив свою душу на кон. Выиграет - спасет и себя, и жертву. Ну, а проиграет - погибнет навеки, и жертва тоже... Я, знаете ль, никогда не верил ни в колдовство, ни в какую-нибудь религию, - но после той истории... - Лодзянский сделал паузу, потом продолжил менее монотонно, - Короче говоря, явился я в назначенную ночь на кладбище. Там уж все готово было, даже ванна с негашеной известью в могилке вашей стояла... Ну, вы ее видели, наверное. Могилка-то непростая. Так вот: сижу на вашем пустом гробу, время коротаю. Потом гляжу: пора. Залез повыше, аж в самый обелиск. Там дырка специальная, чтобы смотреть... А тут как раз и барон идет. Я подпустил его поближе - и выстрелил. У меня с собой была духовая трубка и стрелки отравленные. Он упал... Я подождал чуток для верности, потом вылез. Подошел к нему, проверил пульс. Он был мертв. Абсолютно точно.