Тучи впереди постепенно расходились.
Вечером дома собралась вся семья: Лариса с жуткой мигренью, Евгений, опять на что-то обидевшийся и глядевший волком, и Настя, устроившаяся в гостиной и смотрящая телевизор.
Лариса лежала в кровати в своей комнате, мечтая о смерти. Голова болела немилосердно. Казалось, в ней происходит репетиция Великой Октябрьской революции. Вернее, уже ее последствия.
«Старею, наверное, — думала она, — раньше могла двое суток подряд на одном энтузиазме работать, а теперь обычная смерть человека выводит меня из строя на целый вечер».
Но смерть-то как раз и не была обычной. Здесь не простое пищевое отравление: Дмитрий умер от яда! Около двух часов назад Лара звонила Карташову, чтобы узнать, что же на самом деле случилось с Дмитрием. Оказалось, что оператора отравили такой дозой мышьяка, что ее хватило бы для усмирения целого батальона бешеных мышей. Точнее, не чистым мышьяком, а его особо ядовитой разновидностью — мышьяковистым водородом, иначе — арсином. Арсин имеет четко выраженный запах чеснока и дает классическую реакцию — мышьяковое серое зеркало в колбе при нагревании образца. После этого, да еще и после ужасной «пробки», в которую она попала, уезжая из ресторана домой, Лара и слегла. На ее глазах отравили человека, а она ничего не заметила! Непростительно для детектива, пусть и любителя! А чутье? Неужели у нее его нет и вообще она — полная бездарность? Хотя, с другой стороны, вон сколько у нее раскрытых дел! Наконец ей надоело укорять себя, и Лариса встала с постели.
Она спустилась в гостиную, где перед телевизором впритык сидела Настя и грызла фисташки.
— Привет, — кивнула она, на секунду отвлекаясь от экрана, где в это время шла реклама. — Как жизнь? Почему ты такая бледная?
— Голова болит, — еле слышно ответила Лариса.
— Мигрень? — участливо спросила Настя. — Бедная мамочка, что же ты не спишь?
— Не знаю. Просто так сюда спустилась. А ты зачем так близко к экрану сидишь, глаза решила испортить?
— Видно, мигрень у тебя не настолько серьезная. Опять поучаешь! Сейчас новости будут, — добавила дочь и мечтательно потянулась, — а ведущий в них такой душка! Супер!
— Вот и смотри на свой «супер» с дивана. Настя, ну кому я сказала?
Настя нехотя встала и передислоцировалась на диван. На экране замелькали первые кадры заставки «Новостей Тарасова», идущих в шесть вечера по телеканалу «Тараском-ТВ», после чего перед Настей и Ларисой возник красивый молодой брюнет с потрясающе четкой линией бровей, слегка горбатым носом и хорошо поставленным голосом. Впрочем, голос был не просто хорошего тембра — он был сексуальным, волнующим и бархатным. Так что даже факты о прошедшей выставке восковых фигур казненных преступников звучали как обещание любви.
«Он сделает себе карьеру, — подумала Лариса, — с такими-то данными. И отчего он на телевидение пошел? Ему бы в актеры».
Ведущий, которого звали Алексей Глазов, показался Ларисе смутно знакомым, но из-за головной боли она не смогла вспомнить, где же его видела.
— Ладно, любуйся на своего «душку», я спать пойду.
— Папа на кухне, — отреагировала дочь. — Он хотел с тобой поговорить.
— О чем, не знаешь?
— О «Чайке», кажется.
Лариса, которая собралась было проигнорировать желание мужа, невольно насторожилась. «Чайка» — это уже серьезно. Пусть ресторан не ее личное предприятие, пусть она всего лишь управляющий — все это только на бумаге. На деле же «Чайка» — ее родное детище, и все, что касалось ресторана, касалось и ее лично.
Лара поморщилась от головной боли, которая держала ее словно клещами и, похоже, не собиралась выпускать до утра, но все же пошла на кухню. Муженек сидел там и вспоминал Маяковского. Как только Лариса вошла, он громко и внятно произнес:
— «И лодка любви разбилась о быт!»
— Здорово, — сказала жена, садясь за стол, — цитируешь классиков, значит? И чем же тебя наш быт не устраивает?
— Быт — это значит «бытие совместное», — ответил муж, мутными глазами вглядываясь в бутылку, стоящую перед ним. — А у нас что с тобой? Бытие раздельное? Ты по своим делам, я по своим, а жизнь проходит мимо… мимо… Что я хотел сказать-то? А! Ну разве у нас полноценная семья? — вопрошающе протянул он к ней руку.