Я внимательно посмотрела на картинки и про себя хихикнула: сама-то я про эти схемы все уже забыла, а теперь в памяти всплыло: фрязинцы придумали и схему динамической памяти, и статической — а теперь предлагали мне выбрать, какая из них лучше. Оа обе они лучше, просто использовать их следует в разных местах!
— Тогда у меня простой вопрос: а сколько времени потребуется для подготовки производства каждого из этих вариантов?
— Минут по двадцать, нужно только фотошаблоны на линии поменять.
— А выход годных?
— И там и там уже по двадцать пять процентов, даже чуть выше. В химико-технологическом придумали, как получать кремний с чистотой в пять девяток химическим способом, у нас теперь установки зонной плавки выдают кристаллы чистотой свыше восьми девяток, вот и результат…
— Отлично. Я попрошу вас один день занять производством вот этих, скоростных, где по шесть транзисторов на бит, а потом неделю с одним транзистором, а как выпуск этих серий закончите, пришлите мне полный список всех принявших в работе инженеров… и вообще всех, кого сочтете нужным, я — пока меня с должности куратора проекта не сняли, попробую выдвинуть их на государственные награды. Не обещаю, конечно, но лично я абсолютно уверена, что вы их заслужили и постараюсь в этом же убедить и руководство…
Домой я из Фрязино ехала, думая о своей «гениальности»: я-то схему памяти им предложила, придуманную под биполярные транзисторы, а КМОП технология — это транзисторы сугубо полевые, и то, что схема вообще заработала, можно считать невероятной удачей. Но ведь ей все же именно специалисты занимались, и они — специалисты эти — быстро разобрались, как все это должно работать на самом деле. Вот пусть специалисты и дальше все придумывают, а я здесь свое дело уже сделала. В конце-то концов, вот уже восемь машин работает' То есть к сентябрю уже восемь будет, а уж сколько их будет к октябрю… Ведь сейчас производственная линия во Фрязино вот уже неделю делает новенькие микропроцессоры, и даже если сегодня же их выпуск прекратят, то еще две недели с другого конца этой линии будут вылезать по три с лишним тысячи процессоров в сутки. А потом еще год к ним будет память выпускаться — но количество потенциальных компов кого угодно могло впечатлить. Правда, об этом, кроме меня, разве что Лена знала и ее лейтенантки — но очень скоро, не позднее, чем завтра, об этом узнает и Николай Александрович Булганин, и что после этого начнется! Надеюсь, что хотя бы лейтенанток в звании повысят… через звание. А я пока все же делом займусь: у меня осталось до защиты диплома всего шесть месяцев. Или целых шесть месяцев…
Вообще-то я слегка так ошиблась со сроками, просто не подумала о том, что цикл производства микросхем, даже после серьезной такой оптимизации, во Фрязино составлял четырнадцать суток. Поэтому и к товарищу Булганину я отправилась только восьмого сентября. С большим списком тех, кто — по моему убеждению — был достоин высоких правительственных наград, и с небольшой отдельной бумажкой, на которой были зафиксированы результаты тестирования новенькой вычислительной машины, изготовленной на новой элементной базе. Машину удалось «изготовить» очень быстро, просто потому, что микросхемы функционально и по электрическим параметрам были полностью идентичны тем, которые использовались в первых машинах, так что пока разработчики ограничились тем, что выдернули из гнезд старые и в них же воткнули новые. Ну и поменяли (тут уж пришлось прибегнуть к пайке) блок тактового генератора, но перепаять шесть контактов все же проблемой не было. Проблемой было лишь то, что этот генератор не был температурно стабилизирован, и на морозе он «стучал» гораздо чаще — но и без мороза свои одиннадцать мегагерц выдавал. А учитывая то, что в этом компе среднее время выполнения арифметической операции составляло одиннадцать тактов…
Николай Александрович сначала прочитал отчет о результатах тестирования и задал первый вопрос: